Неистовые джокеры

Мартин Джордж Р.Р.

— Даже как-то жалко, что все это растает, не правда ли? — спросил из-за спины Джей Экройд.

Хирам обернулся.

— Их автор так не считает. Мороз утверждает, что все искусство — эфемерно, что в конечном итоге все исчезнет: Пикассо, Рембрандт и Ван Гог, Сикстинская капелла и Мона Лиза, — словом, в конце концов все обратится в прах. Поэтому ледяная скульптура — более честный вид искусства, поскольку она подчеркивает свою мимолетную природу, а не отрицает ее.

— Справедливо, — ровным тоном отозвался детектив. — Но пока что никому еще не приходило в голову отколоть кусок от микеланджеловской «Пьеты», чтобы бросить его себе в стакан. — Он взглянул

на Соколицу, — Надо мне было пойти в художники. Девицы по первому их слову скидывают с себя одежду. Может, выйдем отсюда? Я не захватил с собой шубу.

Хирам запер морозильную камеру и проводил Экройда обратно в свой кабинет. У детектива была совершенно незапоминающаяся внешность, что, пожалуй, при его роде деятельности следовало отнести к достоинствам. Лет сорока с лишним, худощавый, чуть ниже среднего роста, с тщательно причесанными каштановыми волосами, живыми карими глазами и скупой улыбкой. Из тех, на кого на улице второй раз не взглянешь, а если и взглянешь, то ни за что не вспомнишь, видел ли его раньше. Этим утром на нем были коричневые мокасины с кисточками, коричневый же костюм, явно купленный в магазине готовой одежды, и белая рубашка с расстегнутым воротом. Хирам как-то поинтересовался у Экройда, почему он не носит галстук.

— Он вечно норовит попасть в суп, — ответил тогда Джей.

— Ну? — спросил Хирам, благополучно взгромоздившись за стол, и поднял глаза на лишенный голоса телевизор. На экране изо рта желтого человечка исходила звуковая волна и разрушала стену. Затем появился корреспондент, который сосредоточенно говорил что-то в камеру. За спиной у него дюжина полицейских машин оцепила кирпичное здание. Улица была усеяна осколками битого стекла, мерцающими на солнце. Камера медленно обвела ряды выбитых окон и растрескавшиеся стекла припаркованных по соседству машин.

— Все проще пареной репы, — начал Экройд. — Я около часа побродил по рыбному рынку и довольно быстро получил общее представление. Там пышным цветом цветет рэкет.

— Понятно, — протянул Хирам.

— Порт притягивает к себе всякую шваль, как мед мух, и это ни для кого не секрет. Контрабанда, наркотики, вымогательство — чего только там нет. Возможностей для этого полно. Твой приятель Жабр вместе с большинством остальных мелких торговцев платил этой шпане процент от выручки, а они за это время от времени помогали разобраться с полицией и профсоюзами.

— Шпане? — переспросил Хирам. — Джей, это прозвучит как в мелодраме, но у меня сложилось впечатление, что банда состоит из джентльменов, неравнодушных к полосатым костюмам, черным рубашкам и белым галстукам. Та шпана, которая трясла Жабра, не обладала даже столь минимальным вкусом в одежде. К тому же один из них был джокер. Мафия что, теперь вербует джокеров?

— Нет, — ответил Экройд. — В этом-то все и дело. Порт в районе Ист-ривер контролирует Семья Гамбионе, но они уже многие годы теряют свое влияние. Они уже уступили Джокертаун «Демоническим принцам» и прочим группировкам джокеров. А китайская группировка, которая называет себя «Цаплями» или «Снежными пташками», потеснила их из Чайнатауна. Гарлем отобрали у них еще сто лет назад, да и большая часть наркоторговли теперь тоже идет не через руки Гамбионе. Но порт они контролируют до сих пор. Контролировали. — Он наклонился вперед. — Теперь у них появились конкуренты. Они предлагают новую, лучшую защиту по более высокой цене. Возможно, слишком высокой для вашего приятеля.

— Значит, то, свидетелем чему я стал сегодня утром, было, как бы это сказать, вымогательством?

— В

точку.

— Но если Жабр и его коллеги-торговцы платят Гамбионе за защиту, почему они ее не получают?

— Две недели назад на одном складе в двух кварталах от Фултон-стрит нашли труп. Висел на крюке для мяса. Джентльмена звали Доминик Сантарелло. Опознали его по отпечаткам пальцев, потому что вместо лица у него была котлета. За неделю до этого один коллега Сантарелло, некий Анжело Казановиста, был обнаружен мертвым в бочке с селедкой. Головы при нем не оказалось. На улицах поговаривают, что у этих новых ребят есть то, чего нет у Гамбионе, — туз. Или как минимум джокер, который может сойти за туза при плохом освещении. Обычно такие россказни нужно делить даже не пополам, но мне сказали, что он семифутового роста, нечеловечески силен и до ужаса уродлив. Действует он под очаровательным псевдонимом Дубина. Я бы сказал, что Гамбионе проиграли.

Хирам Уорчестер ужаснулся:

— Но куда смотрит полиция?

— Жабр перепуган. Один из его друзей попытался обратиться в полицию, после чего было найдено его тело с забитой в глотку камбалой. Вполне буквально. Полиция ведет расследование.

— Это уже слишком! Жабр — хороший человек. И честный притом. Он заслуживает лучшего, чем жизнь в постоянном страхе. Чем я могу помочь?

— Одолжи ему денег, чтобы он мог расплатиться, — с циничной улыбкой предложил Экройд.

— Ты шутишь! — возмутился Хирам.

Детектив пожал плечами.

— Могу предложить идею получше. Найми меня круглосуточно его охранять. Кстати, у него случайно нет хорошенькой дочурки? — Хирам ничего не ответил, и Экройд поднялся и сунул руки в карманы пиджака. — Ладно. Возможно, что-то удастся сделать. Я займусь этим. Может, Кристалис подскажет что-нибудь дельное, если ее устроит цена.

Ресторатор кивнул и поднялся с кресла.

— Отлично! Превосходно. Держи меня в курсе. — Экройд двинулся к двери. — Да, еще кое-что… — Джей развернулся, приподнял бровь, — Этот Дубина, по всей видимости, мерзкий тип. Не подвергай себя ненужной опасности. Будь осторожен.

Джей Экройд улыбнулся.

— Если Дубина станет докучать мне, я ослеплю его при помощи магии.

Он сложил из пальцев пистолет и сделал вид, что целится в Уорчестера.

— Даже не думай об этом! Если, конечно, хочешь попасть на сегодняшний ужин.

Детектив рассмеялся, спрятал руку в карман и не спеша вышел.

Хирам снова взглянул на экран телевизора. Показывали интервью с Плакальщиком. Интервьюировал его Уолтер Кронкайт. Кадры были старые, десятилетней давности — события Великого джокертаунского восстания 1976 года. Он переключился на другой канал, надеясь увидеть репортаж из Джокертауна и с Могилы Джетбоя и, возможно, еще разок взглянуть на Соколицу. Вместо этого на экране появился Билл Мойерс, зачитывавший какой-то текст на фоне большой фотографии Плакальщика. Похоже, сегодня Плакальщика показывают во всех новостях. Любопытно.

Он включил звук.

Глава шестая

11:00

Джокертаунский карнавал всегда был единственным в своем роде событием. Зачем сооружать фантастическое существо из проволоки, цветов и бумаги, когда имеются джокеры с их кошмарными телами? И Королеву джокеров никто не избирал, хотя несколько лет назад эту идею попытались осуществить, но Тахион воспротивился, и инициаторам новшества пришлось расстаться со столь забавной мыслью… Рулетка рассеянно слушала объяснения такисианина.