Неизбежное зло
Шрифт:
– Может, он тут по другому поводу. Может, выслеживает террористов?
Я взвесил такую вероятность. Вокзал Ховрах – главные ворота города. Большинство прибывающих в Калькутту неизбежно проходят через него.
– Не исключено, что и так, – согласился я. – Тогда должна быть очень веская причина переодеться в муфти [41] . Он все же не простой оперативник.
Снаружи донесся паровозный свисток. Я посмотрел на часы. Ровно десять ноль-ноль. Несокрушим надел очки.
41
Муфти (хинди) –
– Ты случайно не видел там мисс Грант? – спросил я.
Вопрос поставил его в тупик.
– Вообще-то я не присматривался, сэр.
– Да, конечно, – небрежно бросил я, но живот свело, когда я понял, что Энни не пришла. Я сказал себе, что так оно, пожалуй, и к лучшему, я смогу сосредоточиться на деле и не буду отвлекаться, но все равно пилюля оказалась горькой.
С мягким толчком поезд тронулся, выполз со станции и скользнул в ночь мимо грузовых терминалов и мокнущих под дождем домишек Ховраха.
– Если это все, сэр… – нерешительно заерзал Несокрушим, – я бы пошел к себе.
Меня это устраивало. Нужно было подумать, осмыслить появление Доусона, впрочем, остаться одному мне хотелось не только поэтому. Договорившись встретиться через час и раздобыть какой-нибудь ужин, мы попрощались с сержантом, и я запер дверь купе.
Сразу стало очень тихо. Я достал чемодан, положил его на кровать. Щелкнув замками, отодвинул рубашки, прикрывавшие лакированную деревянную шкатулку, инкрустированную слоновой костью. Выточенная из красного дерева, она запиралась на серебряный замок в форме головы дракона. Серебряная ручка была выполнена в том же стиле. Изящная вещь, и я с минуту любовался ею. Но красота – ничто по сравнению с ее содержимым.
Выудив из кармана маленький серебряный ключ, я вставил его в замок и повернул. Механизм тихонько щелкнул, и вдоль позвоночника у меня пробежал холодок. Я поднял крышку: лампа, глиняная трубка, набор тонких игл и инструментов и, конечно, короткая бамбуковая опиумная трубка с резным фарфоровым мундштуком. Все плотно уложено на красной бархатной подкладке. Дорожный опиумный набор, я влюбился в него, едва увидев в антикварной лавке возле Парк-стрит. Я сразу понял, что мне это нужно, просто потому что никогда раньше такого не видел. И никогда не задумывался, как буду использовать – вплоть до того момента, пока не нашел шарик сырого опиума среди вещей мертвого ассасина. Даже сейчас я не до конца понимал, зачем потащил эту штуку с собой. Я ведь никогда сам не готовил опиумную трубку. Это сложное дело, требующее специальных умений и практики, а уж в поезде, на полном ходу, я точно с ним не справлюсь. Да и вообще тащить это с собой было рискованной затеей. Что, если чемодан сломается и содержимое случайно вывалится наружу? Компрометирующая деталь для офицера полиции, даже если формально он в отпуске.
Я признался себе, что сунул шкатулку в чемодан, потому что не мог смириться с мыслью о расставании с ней. Признание ошеломило меня, как удар в лицо. Я стремительно захлопнул шкатулку, прикрыл ее одеждой, достал свежую рубашку, брюки и полупустую бутылку «Гленфарклас», которую прихватил на всякий случай.
Сменив промокшую одежду, я налил виски в хрустальный стакан. Устроился в кресле, сделал глоток. За окном все так же хлестал дождь, временами мелькали огоньки селений, мимо которых проплывал поезд.
Это мое первое посещение настоящего индийского княжества. Да вообще первое настоящее путешествие по Индии. Начало оказалось вполне пристойным, и, если судить по поезду, Самбалпур представлялся местом, к которому я вполне мог бы привыкнуть. И все же мне было не по себе. Отсутствие Энни испортило настроение, и, что важнее, меня нервировало появление на сцене майора Доусона.
42
Индийский офис (India Office, Министерство по делам Индии) – государственный орган, занимавшийся управлением подконтрольными Британии территориями в Индии, Китае, Центральной Азии и в Персидском заливе.
Когда эта идея улеглась в голове, внутри у меня все сжалось. Политическое убийство принца – не такое дело, которое совершается наобум. Если за ним стоит подразделение «Эйч», попытка добиться правды станет не только опасной затеей, но и практически обреченной на провал. Хуже того, если здесь замешано «Эйч», то, направляясь в этом поезде в Самбалпур, я скорее удаляюсь от ответов на вопросы, чем приближаюсь к ним.
Я отхлебнул еще виски и смотрел, как ночь за окном проносится мимо. Мысли вернулись к предупреждающим запискам. Они написаны на ория и доставлены принцу прямиком во дворец. Даже если заговор организован британцами, некто, знающий местный язык, был осведомлен достаточно, чтобы попытаться предупредить Адира, и есть вероятность, что этот некто все еще в Самбалпуре. И разыскать его – задача номер один.
Час спустя ко мне постучался Несокрушим. В смокинге и лакированных туфлях, сиявших так, что вполне могли затмить огонь маяка.
– Собрался в оперу? – поинтересовался я.
– Я думал, вы хотели наведаться в вагон-ресторан, сэр, – удивился он.
– Ну да, но мы же не на правительственный обед приглашены.
– Это правительственный поезд, – пожал плечами Несокрушим. – Прикажете переодеться?
– Не надо, – вздохнул я. – Пойдем уже. Я проголодался.
Сержант открыл дверь в конце коридора. Дождь лил стеной, и с крыши срывался поток прямо на площадку между вагонами. Я быстро перепрыгнул опасное пространство и влетел в следующую дверь.
Центральное место в вагоне-гостиной занимал бар с зеркальной стеной и большой черный «Стейнвей», на котором никто не играл. Перед ним тут и там стояли с дюжину кресел зеленой кожи и полированные столики с инкрустацией слоновой костью. За одним из таких столов сидели Даве и седовласый европеец – судя по покрою смокинга, англичанин. На вид ему было около шестидесяти; лицо фельдмаршала и манеры банкира. Он окинул меня ледяным взором, так, наверное, доктор смотрит на язвы прокаженного, и вернулся к беседе, не обращая более внимания, как мы с Несокрушимом проходим по салону.
Стены в вагоне-ресторане были обшиты панелями темного дерева, а тяжелые бархатные занавеси на окнах удерживались золотыми шнурами. В зале было пусто, если не считать официанта, раскладывавшего приборы, и полковника Ароры, который сидел за одним из полудюжины столов, застеленных белоснежной скатертью, в компании такой же одинокой орхидеи. Арора с застывшим лицом смотрел в окно, в непроницаемую тьму за стеклом. Похоже, мысли его были не из приятных. По моему опыту, это совсем неплохо. Многое можно узнать о человеке, захватив его врасплох, когда он погружен в самокопания.