Неизбежность
Шрифт:
— Нам не о чем разговаривать, — меланхолично отзывается Уэнсдэй, аккуратно натирая гриф виолончели полиролью.
— Ты поступаешь несправедливо, — упрямится Вещь. Похоже, если бы он мог демонстрировать эмоции, он непременно бы нахмурился.
— Я полностью согласна, — в диалог вступает молчавшая прежде Синклер.
Вечно они друг за друга заступаются.
Кошмар. Вот ведь спелись.
Она не считает нужным поддерживать бессмысленный разговор.
— Ну послушай… — Энид никак не унимается. Она даже убирает в сторону ноутбук с очередной мыльной оперой и садится, подобрав ноги под себя. —
— Ты об этом в социальных сетях прочитала? — Аддамс твердо намерена держать оборону до последнего.
Она чувствует себя так, словно вновь оказалась на сеансе у безвременно почившей Кинботт. Та точно также медленно, с садистской скрупулезностью пыталась сковырнуть несокрушимую броню и добраться до сердца — горячего, пульсирующего… живого.
Какая наивная утопия.
Конечно, с анатомической точки зрения у нее самое обычное сердце. Два желудочка, два предсердия. Оно сокращается примерно семьдесят раз в минуту, выталкивая кровь в аорту. Но оно не способно чувствовать.
Ничего. Совсем.
И никому не под силу это исправить.
Следующим утром Энид будит ее ни свет, ни заря. Уэнсдэй испытывает стойкое желание расчленить соседку с особой жестокостью, когда та принимается хаотично метаться по комнате, извлекая из шкафа многочисленные наряды самых тошнотворных цветов. Очень скоро кровать Синклер оказывается погребена под ворохом одежды. Аддамс сонно потирает глаза в безуспешных попытках вникнуть в происходящее. Ах да, сегодня же суббота. Вечеринка Белладонны.
Oh merda.{?}[Вот дерьмо (итал.) Но вы наверняка уже выучили хд]
Она уже успела позабыть об обещании, данном Энид.
— Мне нечего надеть… — с драматизмом, достойным Оскара, заключает блондинка, попеременно хватаясь то за крошечную мини-юбку, едва прикрывающую жизненно важные органы, то за пушистую кофту цвета фуксии. — Уэнсдэй, помоги мне выбрать! Нужно, чтобы было… ну просто огонь!
— Могу предложить крематорий, — без энтузиазма отвечает Аддамс, с головой забираясь под одеяло, чтобы не ослепнуть от кислотно-кричащего буйства красок.
Невыносимая активность Синклер вызывает неприятную головную боль. Интересно, будет ли это считаться смягчающим обстоятельством в суде по уголовному делу?
— Нет, не вздумай заснуть! — блондинка решительно стягивает с нее одеяло, отбросив его на спинку стула. Выудив из груды вещей два лоскута ткани, по ошибке именуемые юбкой, она поочередно прикидывает их на себя и придирчиво осматривает свое отражение в большом напольном зеркале. — Ну и? Какую выбрать, как ты считаешь?
— Они обе способны спровоцировать приступ эпилепсии, но синяя — особенно, — Аддамс почти не смотрит в ее сторону, взяв с тумбочки тонкую расческу и принимаясь разделять пробор для косичек.
— Отлично, значит, надену синюю! Спасибо, Уэнсдэй! — Энид едва не пищит от восторга.
Уэнсдэй тяжело вздыхает.
Нужно просто пережить один тягомотный вечер, и Синклер оставит ее в покое.
Это не должно оказаться слишком сложным.
Они приходят в библиотеку довольно рано. Большая часть изгоев
— Что приготовить для прекрасных дам? — пафосно выдает он, рисуясь перед Энид, и даже пытается прокрутить бутылку в руках. Впрочем, безуспешно.
— Манхэттен, сэр, — Синклер кокетливо накручивает на палец светлый локон и ослепительно улыбается.
— Будет исполнено, леди! — Петрополус продолжает откровенно паясничать, явно испытывая немалый восторг от реакции своей девушки.
Уэнсдэй морщится, даже не пытаясь скрыть брезгливого презрения. Мало ей ежедневной болтовни соседки о великой и всепоглощающей любви… Наблюдать слащавую сцену вживую намного хуже.
Скользнув внимательным взглядом по этикеткам на бутылках, она останавливает выбор на виски. Название ей незнакомо, очевидно, какое-то дешевое гадостное пойло. Впрочем, вполне сойдёт за неимением иных вариантов. Возможно, даже поможет не застрелиться где-нибудь на втором часу этого великолепного вечера.
Льда в импровизированном баре ожидаемо не обнаруживается. Плеснув в пластиковый стаканчик немного янтарной жидкости, Уэнсдэй удаляется в дальнюю часть библиотеки и с ногами усаживается на низенькую скамейку. Прислонившись спиной к стене, она на пробу делает осторожный глоток — отвратно-теплый виски обжигает горло. Вдобавок напиток слишком сильно отдаёт спиртом. Впрочем, не все ли равно? Вполне соответствует уровню вечеринки. Неудачный вечер в неудачной компании с неудачным алкоголем. Перетерпеть пару часов, и можно с чистой совестью отправляться к себе в комнату.
Библиотека понемногу заполняется школьниками. Аддамс сидит в темном углу аккурат напротив лестницы и может наблюдать за входящими. Не то чтобы это увлекательное занятие, но других развлечений, похоже, не представится.
Вопреки ожиданиям, здесь не только члены псевдотайного общества — очевидно, каждый счел своим долгом привести пару-тройку приятелей. Имен многих из них Уэнсдэй до сих пор не знает, да и не хочет знать по причине отсутствия даже минимального интереса.
Йоко прибавляет музыку, и мелодия без слов неприятно давит на уши чрезмерным количеством басов. Некоторые сразу начинают танцевать, в том числе и Энид с Аяксом, намертво приклеившись друг к другу. Будучи не в силах лицезреть их поцелуи, больше напоминающие попытки взаимного каннибализма, Аддамс вновь обращает взгляд на дверь… По лестнице спускается Ксавье. Вместе с Эмили, намертво вцепившейся в его локоть.
Уэнсдэй мгновенно отворачивается, впившись угольными глазами в ровные ряды книжных полок. Но терпения хватает совсем ненадолго. Проклиная себя за проявление слабости, она украдкой переводит взгляд в сторону Торпа и его спутницы. Мартинес, похоже, уже успела освоиться — она заливисто смеется, стоя в окружении других изгоев, и то и дело отбрасывает за спину распущенные волосы изящным взмахом руки. Красивый жест. И она сама вполне соответствует классическим канонам красоты — длинные локоны цвета расплавленного золота, ясные светлые глаза. Простое, но подобранное со вкусом платье до колен подчеркивают фигуру. Туфли на высоких шпильках добавляют роста.