Неизбежность

Бартол Эми А.

Поворачивая лезвие в сторону, я пронзаю им Фредди, сбивая его с меня одним плавным движением.

— Ой, — кричит он, в этот раз из-за того, что я ранила его в бок и рана сильно кровоточила.

— Ты ранила меня, Эви! — недоверчиво огрызается он, сердито смотря на рану, а потом снова на меня. Но я не отвечаю.

Встав на колени, я размахиваю ножом, пытаясь порезать его, пытаясь сделать так, чтобы он отступил. Он мгновенно отпрыгивает от меня, оставаясь вне моей досягаемости.

Если я хочу снова ударить его, мне придется

попробовать встать, но не уверена, что я справлюсь с этим.

Шум позади нас растет.

Булочка и Брауни сражаются, отрывая маленькие кусочки от Гаспара, а потом мы отошли, прежде чем он сможет вернуть должок.

Я не могу долго бороться, сосредоточив все свое внимание на Фредди.

— Не важно, что ты делаешь Эви, ты не сможешь выиграть. Рано или поздно один из нас убьет тебя. Также ты сейчас можешь отдать мне свою душу, и я могу очистить ее. В противном случае, ты умрешь и отправишься в ад, потому что сейчас она чистейшее зло, — улыбается он мне.

— Дай мне нож, и я избавлю тебя от нее. Я избавлю тебя от гиены огненной, — успокаивающе говорит он, протягивая руку за ножом.

Моя решимость становится слабее, а глаза наполняются слезами. Я качаю головой, очищая свои мысли.

— Моя душа — зло… и я попаду в ад? — спрашиваю я его, глядя ему в глаза.

Фредди улыбается мне, и кивает. Медленно, я беру нож и начинаю протягивать ему. В последнюю секунду я поворачиваю лезвие на его ладони и делаю глубокую рану.

Дрожу, когда вижу, как с его руки капает кровь, и он прижимает руку к груди.

— Ты лжец, Альфред. Я не собираюсь доверять тебе.

— Это было ошибкой, Эви. Я собираюсь причинить тебе столько боли, что бы будешь умолять меня забрать твою душу, — обещает он, и в его тоне просачивается горечь.

— Нет, Фредди, — дрожащим голосом прошу я.

— Ты можешь просто уйти… пожалуйста… оставь нас в покое… Крепко сжимая нож в руке, я в отчаянии бью его, но он уже не слушает меня.

Он наблюдает за борьбой между Гаспаром и девочками. Хмурый взгляд на его лице говорит обо всем, что я хочу знать: Госпар проигрывает.

— Ты проиграла, Эви, — ухмыляется Фредди, взглянув на Рассела.

— Твоя родственная душа, умирает. Хреново быть человеком.

— Я вернусь, когда наступит твоя очередь, — быстро рычит он.

Затем он обходит девушек и Гаспара и выходит из магазина. Услышав хрипы Рассела, я поворачиваюсь и вижу на полу его неподвижное тело.

Подползаю к нему на четвереньках, мертвой хваткой сжимая нож. Я кладу руку на щеку Рассела, его лицо было бледным.

Потом он взглянул на меня; его карие глаза расширились настолько, что коричневый цвет закрыл практически весь зрачок.

— Рассел! — со страданием говорю я, выронив нож и ища его руку.

Найдя, я крепко сжимаю ее. Он кашляет, и из его рта бежит кровь. Альфред прав, Рассел умирает.

— Пожалуйста, не умирай, Рассел, — умоляю я, — пожалуйста…

По моим щекам

текут горячие слезы, и я в панике оглядываюсь назад, ища то, что могло бы помочь ему.

Я кладу руку на его рану пытаясь остановить кровь, которая вытекает из его тела.

— Господи, пожалуйста, помоги мне! — мысленно прошу я.

Все лампы дневного света в здании начинают мерцать, а моя рука на ране Рассела начинает нагреваться и светиться.

Крича в агонии, я пытаюсь отдернуть руку от Рассела, потому что жар превращается в огонь. Мы оба горели в агонии Инферно энергии, пульсирующей во мне. Крича от боли, я не могу оторвать от него руку.

Мы спаяны вместе, как обжигающий металл. Так же боль распространилась и на голову. Пульсирующая боль в моем бедре, наконец, достигает крещендо и ломает меня.

Положив другую руку на бедро, я пытаюсь облегчить боль. Из меня рвется рыдание, разрывая грудь, и я оседаю на пол.

Животом я ощущаю что-то теплое и влажное и вяло смотрю вниз; растущее пятно красного цвета распространяется по моей блузке, из моей грудной клетки просачивается кровь.

Тепло в моей руке уменьшается, но из-за колющей боли в сердце, я вряд ли понимаю это.

Вкус крови чернота затмевает мое видение. Через меня текут волны энергии, смешиваясь с воздухом, как запах цветка дрейфующего в бризе.

«Теперь я могу отдохнуть… я так устала», — думаю я, начиная уплывать в неизвестность.

«Ты обещала мне», — шепчет голос в моей голове, лаская меня.

В моих глазах сияет свет, и я со всех сил пытаюсь видеть, кто говорит со мной таким изящным голосом. Образ разрушения и неясный цвет извилин кровоточит вместе с искаженным калейдоскопом боли.

Темнота такая холодная… успокаивающая; он плывет и колышется вокруг меня, заворачивая в одеяло пустоты и боли что мучает меня.

— Борись… — шепчет мне голос, но это звучит уже не так красиво — это звучит напряженно и наполнено настойчивостью, которую я не понимаю.

Я должна найти его — сказать, чтобы не грустил.

Я борюсь, и тьма отступает; ее заменяет жгучая рваная боль, заставляя меня желать вернуться во тьму.

Я не могу найти его, — дезориентировано думаю я.

Пытаясь напрячь слух, чтобы найти его голос, моя голова раскалывается пока я ищу его.

Голос Рида звучит сломлено и бесчувственно, говоря со мной на Ангельском, заставляя меня найти его.

Другой голос, прорывается в поток музыкальных слов, за которые я цепляюсь, как за облака, которые они создают в моей голове.

Думаю, я узнаю этот глубокий командный голос, просто не могу сейчас думать…

— Рид, — говорит командный голос, — ты должен позволить нам помочь. Мы должны остановить кровотечение…

Другой, более мягкий голос добавляет:

— Конфетка, отдай Эви, Зи. Он собирается перевязать ее раны так, чтобы ты смог перенести ее. Мы отдадим ее обратно тебе, — жалобно говорит он.