Неизбежности
Шрифт:
– Придёт время – узнаете…
– Ничего не хочу знать…
– Узнаете… и пожалеете – это я вам предсказываю, – сказав это, Раиса Владимировна поднялась с дивана.
– Вы уходите? – некая нерешительность прозвучала в голосе Дарины.
– Да… И оставляю вам своего мужа в качестве залога.
Такую несуразность Дарина никак не ожидала услышать; это у Раисы Владимировны вырвалось в порыве ревности, обиды и банальной женской зависти… В этом состоянии она вышла из дома – и прочь пошла от этого места. Возвращаясь к себе домой, она вдруг почувствовала облегчение,
На выходные дни из Тюмени приехали обе дочери Раисы Владимировны, и как они удивились, когда её дома не оказалось. Дочерям ничего не оставалось, как с нетерпением дожидаться матери.
– Странно, – недоумевала старшая – Наталья.
– Может, на работу вызвали? – предположила Ольга.
– Вряд ли…
– Тогда…
– Значит, что-то произошло…
– С кем?
– Ну не с матерью же…
Не успела Ольга подумать о чём-то ужасном, как домой вернулась Раиса Владимировна. Она, застав дочерей в сомнениях и волнении, улыбнулась.
– А куда это ты уходила? – спросила старшая дочь.
– По делам, – ответила мать с улыбкой, – и не дома же мне сидеть, всё вас дожидаясь.
– Разумеется, – согласилась младшая дочь.
Раиса Владимировна не сочла нужным говорить им, откуда она только что вернулась. Она видела их радостными – и этого оказалось достаточно, чтобы радоваться самой.
– Как отец? – с беспокойством поинтересовалась у матери старшая дочь.
– Он на дежурстве.
– Я не об этом…
– А я всё о том же…
– Значит, всё по-прежнему, – вздохнула младшая дочь.
Мать не возражала.
Пролетели выходные дни. Дочери уехали в Тюмень. Раиса Владимировна шла на работу безо всякого желания, даже в разочаровании. Она старалась не сталкиваться с мужем – и всё же столкнулась в больничном коридоре, когда он вышел из палаты после обхода больных. Раиса Владимировна заметила в его взгляде неудовольствие. «Наверное, мне показалось, – подумала она. – Интересно, знает ли он о нашем разговоре с его… любовницей, что ли?..»
Дарина, разумеется, утаила от него ту встречу с его женой.
На следующий день Раиса Владимировна написала заявление на отпуск. Он должен был состояться ещё летом, но тогда главный врач уговорил её повременить с этим делом из-за нехватки кадров. И вот теперь с новым заявлением она пришла к главному врачу. «Рано ли, поздно ли, – задумался он, – всё равно придётся отпускать», – и подписал заявление.
Вечером она созвонилась со своей сестрой Татьяной и объявила ей, что отпуск намеревается провести у неё. Татьяна этому очень обрадовалась, тем более она уже давно звала к себе сестру, и это оказалось для неё радостной неожиданностью.
Раисе Владимировне оставалось теперь дождаться дочерей, чтобы сообщить им эту новость… И вот настали выходные дни, которые её и пугали, и радовали.
– Ну что, мои хорошие, – обратилась она к дочерям, – с понедельника я ухожу в отпуск.
– Это же хорошо! – обрадовалась
– Ну наконец-то! – воскликнула Ольга.
– А как я рада, что вы рады!.. Но это ещё не всё… – мать умолкла и оглядела дочерей.
Они вопросительно посмотрели на неё.
– Это ещё не всё, – повторила она и продолжила: – И уезжаю…
– Куда?! – одновременно возмутились дочери.
– Куда? – улыбнулась мать. – На Северный Кавказ, в Дагестан! К сестре… К вашей тёте.
– И как надолго?
– На весь отпуск… как получится.
– И билеты уже есть? – не верила Ольга.
– На поезд или?..
– Билеты уже взяты… и взяты на поезд.
– А как дом? – опомнилась Наталья.
– Вот вы и останетесь поглядывать за ним.
– А отец знает? – поинтересовалась Ольга.
– Нет… вы ему и объявите, но только тогда, когда я уже буду в пути… Впрочем, это ему будет всё равно…
Дочери вздохнули – и разом стали серьёзными.
Утром в понедельник они втроём выехали в Тюмень. Поздно вечером дочери проводили мать на поезд, до отправки которого оставалось несколько минут… Дочери эти минуты проплакали… Раиса Владимировна всё дальше и дальше отдалялась от дома, от детей, от мужа – короче говоря, от семьи. Отдаляясь, она ощутила себя птицей – вот только тогда и увидела, что семейное гнездо уже разорено.
Глава вторая
Можно и впрямь подумать, что поезда придуманы для того, чтобы убегать от житейских проблем, переехав куда-нибудь пусть даже на короткое время, – и только где-то там проблемы непременно разрешатся как бы сами собой. Чушь собачья! И всё же даже в этой чуши есть немалая доля истины: находится некое спасение – это как хвататься за соломинку, которая, если суметь-таки ухватиться, как бы оказывается бревном, несущимся по волнам быстрого течения. Вот та самая соломинка и есть поезд, с грохотом несущийся, покачиваясь как бы на волнах, по стальному течению – пути. И пока удаётся держаться за соломинку, уносишься в будущее, где сумеешь успокоиться, отдохнуть и, наконец, начать всё заново. Продолжать жить по-прежнему нет смысла. Бессмысленно оглядываться назад, когда прошлого не осталось или в нём отказано. Не знать, не понимать своего же прошлого – значит, вернуться на круги своя. Обратный путь оказывается нелёгок, а порою даже опасен.
Раиса Владимировна ухватилась за эту поездку, как утопающий – за соломинку. В вагоне поезда ей приходили в голову мысли, что рано или поздно придётся возвращаться домой, который она безуспешно пыталась стереть из своей памяти. Эта абсурдность сводила её с ума, но неудержимое течение, движение вперёд притупляло то обострённое чувство абсурдности. И всё же предстоящая неопределённость пугала её и вместе с тем радовала.
Шли уже третьи сутки, как Раиса Владимировна находилась в пути. Наконец поезд остановился в Кизилюрте. Пассажиры – кто выходил из вагонов, волоча за собой багаж, а кто выскакивал – все одинаково находились в радостном оживлении.