Неизданные записки Великого князя
Шрифт:
Я поприветствовал короля и был удостоен ответной улыбки:
— Я слышал, что вы утратили в революцию и заключение все ваши награды. В знак признания ваших заслуг как посланца Белого движения ведущего не на жизнь а на смерть борьбу за сохранение порядка и цивилизации мы вручаем вам знаки Великого Офицера Ордена Короны Италии [70] . Он взял из рук премьера открытую коробку красного цвета с белым шелком внутри и прикрепил к моему мундиру звезду ордена, а на шею адъютант прикрепил орденскую ленту с большим белым крестом ордена.
70
2 степень ордена, которым могли быть награждены не-католики. Поскольку орден стоял достаточно высоко в иерархии орденов Италии, степень Великого офицера обычно получали послы и им равные лица, то есть награждение
— В ответной краткой речи я поблагодарил короля и сказал, что этот орден я рассматриваю как признание заслуг всего Белого Движения.
Далее король продолжил:
— Мы приняли решение снарядить военный транспорт с оружием для оказания помощи Добровольческой Армии. Рассматривайте это как дар безотносительно новых кредитных поставок. Но я подтверждаю, что ваше командование может рассчитывать на льготные условия при закупке оружия в кредит. Премьер-министр подготовит соответствующее официальное письмо для вашего командования. Поскольку оформление кредитов занимает время, а его у вас нет, мы и присылаем этот транспорт и оружие, которое вы получите сейчас, может быть опробовано в бою в ближайшее время. Для исключения каких-либо неожиданностей транспорт будет сопровождать легкий крейсер наших ВМФ.
Пожелаю вам успехов в вашей нелегкой борьбе и буду рад видеть вас снова на земле Италии.
На этом аудиенция была окончена и я чувствовал себя окрыленным. Я вернусь не с пустыми руками, а привезу оружие! Потом мы с премьером согласовали детали по отправке и месту назначения. Орландо спросил, хочу ли я что-то посмотреть в Италии. Я поблагодарил и ответил, что в следующий раз, когда военная обстановка будет не столь острой, любезно воспользуюсь его предложением, а сейчас я хотел бы как можно быстрее оказаться в море на борту транспорта.
Не прошло и недели, как все было погружено на довольно большой пароход под итальянским военно-морским флагом. Я получил письмо от премьера для Деникина, список оружия, возможного к поставке из Арсенала с указанием количества и ценами, причем по большинству позиций было примечание "возможны специальные условия при крупной партии". Я так и не нашел время встретится с Капрони, возможно, в следующий раз когда буду заказывать аэропланы и авиадвигатели. Я проверял все и вся, чтобы потом не было никаких сюрпризов, смотрел сам за центровкой груза — не хватало, чтобы он сместился и мы пошли ко дну. Часть груза пришлось разместить даже на крейсере — ящики с патронами преимущественно. Прибыли инструкторы, среди них и Серджио, их тоже разместили на крейсере. Я же выразил желание остаться на транспорте, чем привел в замешательство командира крейсера: как, адмирал будет идти на этой лайбе!? Я объяснил ему, что от этой лайбы зависит жизнь моих боевых товарищей, поэтому каждый день, что я торчу в порту, уносит несколько сотен их жизней. Поэтому прошу не обижаться на мои причуды, а лучше выделить мне взвод морской пехоты с оружием для охраны опечатанных трюмов и контроля за командой. Капитан транспорта тоже был изумлен от известия, что русский адмирал будет находится на его борту, сказал, что к сожалению, у него нет адмиральского вымпела для подъема на мачте. Я не успел остановить его как он послал кока на берег за деликатесами и сказал что обедать буду вместе с офицерами транспорта, в кают-компании. Тут же я услышал, как капитан итальянскими матюгами послал прохлаждающуюся наверху команду драить лучшую каюту и кают-кампанию. Я спросил его, надежна ли команда, не пронесет ли кто адскую машинку на борт, на что капитан ответил, что народ у него проверенный, но что боцманы под контролем старшего офицера будут досматривать все, что несут с берега.
Вскоре с крейсера прибыла морская пехота и Серджио со своим механиком, которые, узнав, что я остался на транспорте и что запросил подкрепление, выразил желание тоже перейти на транспорт.
И вот мы вышли в море. Ничего не предвещало беды, как вдруг, ночью меня разбудил штурман, которого послал капитан.
— Эччеленца, мы тонем!
— Что! Как тонем? Почему?
— Среди команды оказался анархист, в знак солидарности со своими в России, он взорвал адскую машину, к счастью небольшую, боеприпасы не сдетонировали, судя по всему в тех ящиках их не было — там орудия или пулеметы, но мы получили пробоину корпуса, а где, он не говорит. Прибывает вода, помпы не справляются, мы погружаемся.
— Накинув плащ на исподнее, но надев фуражку [71] ,
— Отвечайте: пробоина от взрыва в трюме, будем заводить пластырь, прошу водолаза. Где эта скотина? Да не водолаз, а анархист чертов. Дайте мне ваш револьвер.
На палубе двое матросов держали третьего, с вызывающим видом смотревшего на меня. Поодаль кучковалась команда в спасательных поясах. Он что-то сказал, капитан перевел на английский: скажите вашему брату царю на том свете, что никто из моих друзей анархистов не умрет от этого оружия.
71
В те времена мужчина, даже гражданский, а тем более военный, не мог ходить с непокрытой головой. Лучше без штанов, но в кепке, картузе или фуражке, что кому положено. Так что генерал Хлудов и генерал Чернота в фильме "Бег" должны были быть в фуражках. Хлудов — пусть в солдатской, раз принципиально носит солдатскую шинель, а Чернота не мог идти по Парижу в черкеске без газырей поверх кальсон, но без фуражки — это ни в какие ворота не лезет.
— Переведите ему — или он сейчас покажет, где он заложил свою машинку а потом он будет нырять, пока не закроет пробоину или я пошлю его проверять есть ли у рыб царь и много ли там анархистов. Я приставил ствол к его лбу. За мной появилось отделение морской пехоты с карабинами наизготовку.
— Говори, зарычал я и выстрелил у него над ухом а потом сунул дымящийся ствол под нос. Так чтобы он нюхнул пороховой гари.
Анархист что-то залопотал
— Тащи его к трюму
— Не надо, адмирал, он сказал где, но все равно не успеем,
— Где водолаз? Готов ли пластырь?
— Водолаз в катере у правого борта, пластырь готов.
— Опускай пластырь и пропускай его под килем, к месту, где пробоина, а водолаз пусть помогает — главное — закрыть отверстие, а то напор воды не даст поставить заглушку. Аварийной команде приготовить и ставить заглушку и брус-подпорку, другие помогают с пластырем. Этого — показал я на анархиста: кинуть в трюм, пусть там плавает, пока не нащупает отверстие, а то первый ко дну пойдет.
Тут все засуетились, начали подводить пластырь в указанном месте. Постепенно помпа начала выкачивать больше воды, чем ее поступало из-за борта, крен выровнялся (а то я уже не знал, затапливать ли противоположные отсеки или это только ускорит общее движение ко дну). Ну все, вроде справились, поставили заглушку, приперли ее брусом. До порта с пластырем пойдем, малым ходом. Хорошо еще, что волнение моря было небольшим, крейсер мог подойти близко и светил нам прожекторами в борт. Ближайший порт — греческий Пирей, там установили более капитальную заглушку и поставили в этом месте вторую помпу. Так добрались до Стамбула и тут учудили турецкие таможенники. Они перекрыли дорогу транспорту и велели остановиться для досмотра. На транспорт высадилась досмотровая команда во главе с таможенным инспектором — пузатым турком в феске. Я был в фуражке и плаще, под которым не видно погон, капитан — в пальто со знаками различия торгового флота. Капитан сказал:
— На каком основании останавливают судно, идущее под военно-морским флагом Итальянского королевства?
Турок с ужасным акцентом ответствовал на английском, что у них есть подозрение, что на судне военная контрабанда (не иначе, коммунисты из Пирея весточку прислали, а то и из самой Италии). Капитан-итальянец смутился. Тогда инициативу взял я:
— Во первых: почему не приветствовали военный флаг державы-победительницы? Во вторых: вы не имеете права досматривать военный корабль, а корабль идущий под военно-морским флагом является военным. Тут я даже припомнил соответствующие параграфы международных законов и соглашений — сам все же был пиратом. В третьих: жду извинений ваших дипломатов, иначе будет открыт огонь по вашему судну как по пиратскому. А сами вы остаетесь под арестом. Тут сзади появились морские пехотинцы. Второе отделение заняло позицию на мостике. Оказывается радист все время держал связь с крейсером, транслируя (в пересказе, естественно), наш разговор с турком.
Турок увидел, как сзади выползает серая громада крейсера (хоть и легкого, но для него будет достаточно) и на крейсере расчехляют орудия (демонстративно). Бедный пузан посерел и стал что-то быстро говорить, понять было невозможно, но постоянно повторялось "Эскуз, Эскуз ми" из чего я сделал вывод, что он просит прощения. Можно было покуражится, вызвать дипломатов, визиря, главного евнуха султанского гарема или еще кого-нибудь, но каждый час был дорог, тут не до куража. Сказав туркам по-русски "брысь" и послав малым боцманским загибом, чем я привел главного пузатого турка в совершенное изумление, видимо он это уже слышал, мы их спровадили с корабля и продолжили путь в Новороссийск.