Неизданный Федор Сологуб
Шрифт:
Положение непризнанного поэта имеет свою прелесть: живешь в строжайшем инкогнито.
Полунагота соблазнительнее наготы. Здесь отношение такое же, как между полузнанием и знанием.
Как многие на лоне природы жалеют об удобствах городских квартир!
Презирай людей.
Людские мнения еще презреннее, чем сами люди.
Раскаяние —
Я — объявило себя Богом. Люди захотели забыть этот смысл первой заповеди.
В отношении человека к страданиям познается все родство его любви и его ненависти, — ибо муки желанны и ненавистны человеку.
Любовь и ненависть имеют общий корень — стремление усвоить себе, то есть уничтожить.
Любовь относится к ненависти приблизительно так, как тепло к холоду. Для существа совершеннейшего, чем человек, наша земная любовь была бы ненавистью.
Не теряй времени даром, — работай или воруй, — и наконец станешь почтенным человеком.
Люди уважают правила нравственности, но презирают тех, кто им строго следует.
Люди любят побои, — потому так любят родителей.
Современные люди не могут быть нравственными, — да и не должны быть…
Часто легче прикрикнуть, чем сказать.
Собственники должны были бы заботиться о размножении мошенников и воров, — это смягчало бы социальные неравенства и поддерживало бы современный мещанский строй.
Хорошо бы воровать, да очень трудно.
Люди любят, чтоб с ними говорили искренно. Лги, да только так, чтоб это выходило искренно и правдиво, — и люди удовлетворятся.
Чтоб быть успешною, работа должна быть спешною.
Люди будут счастливы, когда все дети будут ходить босыми.
Люди много знают, но мало могут.
Ученые поступают слишком по-простецки, отдавая свои услуги государству: они сами могли бы установить царство гения и науки.
Впрочем, профессиональная зависть в профессорах так же сильна, как и в клоунах.
Профессорский мозг — седалище науки: она ходит туда испражняться.
Чем больше порицают газеты правителей, тем лучше правительство. Если же министрам льстят в печати, то это признак полнейшего порабощения общества.
«Чтобы
Рабы, случалось, были свободны духом; цари — никогда.
Всего приятнее — сочетание стыда и боли.
Воровать труднее, чем работать. Поэтому справедливо, что удачливых воров почитают люди. Ценят здесь их искусство.
Человек может быть кумиром толпы, — толпа не должна быть кумиром человека.
Чем святее для тебя истина, тем менее говори о ней: люди думают, что их хотят обмануть, и запачкают твою правду своею глупостью.
Да будет праздником для тебя — молчание и одиночество.
Подчиняйся всему, что установят люди: все это слишком ничтожно, чтобы спорить против этого.
Зло всегда будет дорого людям.
Прелюбодействуй целомудренно.
Люби наготу, — только она прекрасна.
Не будь слишком правдив, — а то тебя сочтут лжецом.
Приятно человеку слушать хулу на друга его.
В напряжении сил люди любят боль и стыд, — и в этом корень сладострастия.
Жены были бы вполне счастливы, если бы мужья нежно их ласкали ночью, и днем иногда больно секли, — конечно, за вины.
Несчастием ближнего утучняется наше самолюбие.
Вещи удивительны: может быть, их и нет, но они предстоят настойчиво и неотступно.
Мужики, барыни и дети — вот три разряда людей, которые толкаются на улице, — один из признаков недостаточного развития.
Все в мире хочет, но не все может. Счастие — сочетание хотения и возможности. Поэтому, между прочим, жизнь сама по себе многими почитается счастием.
Четыре формы бытия в хотении: 1, хочу и могу — счастие; 2, хочу и не могу — несчастие; 3, не хочу, но могу — томление; 4, не хочу и не могу — спокойствие. Смерть относится к четвертой категории, жизнь — ко всем четырем.
Испытание боли дает жизни полноту и значительность; только ничтожные люди не выносят боли.