Неизведанные гати судьбы

Хиневич Александр Юрьевич

— Газеты пишут только то, Светозар, что разрешает имперская цензура. Газетчикам никто не разрешил написать, что главными хозяевами золотых приисков на реке Лене являются британские иудеи, а в Сибири их собственностью управляют российские собратья Гинцбурги с компаньонами. Можешь представить, какая волна погромов прокатилась бы по всем городам и весям Российской империи, если бы газетчики указали на истинных виновников в расстреле рабочих…

— Погоди, Демид, — вновь прервал меня отец, — а откуда тебе известно, что прииски на Лене принадлежат британским иудеям и их российским собратьям?

— Так среди политических, представителей данного библейского народа полным полно. Они про своих всё всегда знают. Мне Семён

Маркович, будучи во хмелю, доверительно рассказал, что «российские социал-демократы, на своём съезде, из-за еврейского вопроса даже разделились на две фракции. Те депутаты, кто проголосовал за то, чтобы „партия подчинялась евреям“ оказались в меньшинстве, и стали называться „меньшевиками“, а те, кто проголосовал за то, чтобы „евреи подчинялись партии“ оказались в большинстве и стали называть себя „большевиками“. Они даже потом два одновременных съезда провели, большевики в Лондоне, а меньшевики в Женеве». Сам Семён Маркович себя к большевикам причисляет, и говорит, что его будущее навечно связано с партией большевиков. Он не отрицает, что в других политических партиях, полно представителей его народа, но считает, что только большевики смогут освободить его многострадальный народ от многовекового рабства и тогда сбудется его мечта: «Кто был ничем, тот станет всем».

— О давней мечте библейского народа захватить власть над всем миром, уже давным-давно известно. Сие в их религиозных книгах и в христианской библии написано, — вновь подключился к разговору староста. — Однако мне кажется, что простой еврейский народ, кто-то нам неизвестный, активно использует в своих тёмных целях, используя их давние мечты. Разве я не прав в своих выводах, Демид Ярославич?

— А когда было иначе, Чеслав Нечаевич? Вспомните наши древние предания. Со времён «Небесной войны Богов», враги рода человеческого использовали данный народ в виде солдат или рабов, но всегда им говорили, что после… они будут жить намного лучше, а другие народы им будут в услужение…

— Так. Время уже позднее, пора по домам, — неожиданно прервал разговор мой отец. — В следующий раз договорите, а сейчас нас домашние ждут. Светозар, Чеслав Нечаевич, приберите тут и не забудьте свет в Управе погасить.

Одевшись, мы с отцом покинули Управу и направились домой…

Глава 31

Томская губерния, город Барнаул.

Тревожные вести о том, что в далёких землях на западе, где только недавно закончилась Балканская война, опять стало неспокойно, и что старые европейские империи и новые малые государства вновь стоят на пороге очередной войны, доходили до Томской губернии лишь через статьи в российских и иностранных газетах, которые, непонятным для меня образом, появлялись в различных уездных городах и поселениях. Более подробную обстановку удавалось прояснять во время сопровождения обозов на рынки в уездных городах, а также встречаясь с представителями различных политических партий, которые частенько прибывали в Сибирь и на Алтай прямо из-за границы. Все доступные слухи, сплетни и новости мы обсуждали вечерами в поселянской Управе, но так и не смогли прийти к какому-то общему мнению. Когда обсуждение закончилось, я сказал отцу, что поеду с продуктовым обозом в Барнаул. Возможно там я узнаю дополнительные новости из доступного мне источника.

Отец прекрасно знал, что самым доступным для меня источником мировых новостей стал Семён Маркович, молодой помощник управляющего из Барнаульской горной аптеки. Себя он гордо причислял к российским социал-демократам, вот только пока ещё не определился чью же политическую программу к действию принять, а посему всегда доброжелательно общался как с большевиками, так и с меньшевиками.

— Не понимаю я тебя, Демид, — сказал отец. — Вот чего ты

с ентим Семёном общаешься? Люди говорили, что Семён иудейского происхождения и вероисповедания. Ты бы лучше поостерёгся якшаться с такими личностями. Насколько мне известно, их воспитывают в неприятии всех других народов.

— Отец, ты же сам прекрасно знаешь, что родителей себе не выбирают. Тем более Семён Маркович ушёл из своей семьи, и связь с ней не поддерживает. Да и в ихнего бога он никогда не верил, считая религию пережитком прошлого. Потому-то он всем говорит, что он атеист. Со мной Семён вполне нормально общается, а я через него получаю такие интересные новости, которые не во всякой газете напечатают.

— Моё дело предупредить тебя, Демид, а дальше ты уже сам решай как поступать надобно. Главное не забывай, что за твоими плечами находится твоя семья и все жители нашего поселения.

— Я понял тебя, отец. Буду предельно внимательным, как на охоте. А для общения с Семёном я использую его маленькую слабость.

— Когда собираешься ехать в Барнаул?

— Так вроде бы завтра с утра продуктовый обоз в Барнаул отправляется, вот с ними и поеду. Тем более, что лишний ствол для охраны обоза никогда не помешает.

— Хорошо, езжай с обозом. Через три дня твой тесть в Барнаул собирался ехать по своим делам, так он тебя может и назад забрать. Где тебя там искать-то?

— Я оставлю сообщение о том, где буду находиться в горной аптеке на Петропавловской. Ты только предупреди Родасвета Казимировича, что в аптеке меня никто по имени не знает. Пусть спросит, где остановился Князь, и ему всё подробно объяснят.

— Понятно. Хотя мне не по душе, что ты с ентими аптекарями общаешься.

— У каждого человека есть свои маленькие слабости, отец. Считай, что у меня они тоже имеются.

Мой отец не знал, что у Семёна Марковича и у меня была одна и та же маленькая слабость, мы оба очень любили вкусно покушать в ресторациях. Любовь к хорошо приготовленным блюдам появилась у меня во время первой поездки с отцом и тестем в Томск, ну а молодой аптекарь пристрастился к ресторанному питанию возвернувшись из своей первой заграничной поездки, куда его посылал Яков Ефимович за новыми лекарствами. О том, что Семён Маркович любитель вкусно покушать в ресторации, я узнал совершенно случайно…

Произошло это в тот день, когда мы со Светозаром привезли в Барнаул больного Феликса. Зайдя в помещение аптеки, мне удалось услышать через неплотно прикрытую дверь, часть весьма нелицеприятного разговора. Яков Ефимович ругал своего молодого помощника за очень большой перерасход спирта. Как доложили управляющему работники горной аптеки, Сёма пристрастился к выпивке, и частенько заглядывал на аптечный склад, где хранился спирт. Дабы избавить своего помощника от пагубной привычки, Яков Ефимович забрал у Сёмы ключи от аптечного склада. Дальнейший разговор прервался в связи с нашим появлением…

Когда Яков Ефимович с Феликсом Щенсным удалились в жилую часть аптечного здания, мы со Светозаром покинули аптеку и направились домой в поселение. По дороге я заметил понуро бредущего молодого аптекаря. По его внешнему виду было видно, что он очень страдает из-за отлучения от аптекарского склада. Остановившись около него, я попросил Семёна показать нам, где находится приличная ресторация, в которой хорошо, а главное вкусно готовят. Услышав мои последние слова, помощник управляющего немного оживился. Быстро забравшись к нам в пролётку, молодой аптекарь подробно объяснил Светозару куда надобно ехать. Вскоре мы уже были на месте. Я предложил Семёну откушать вместе с нами. Он поначалу начал отказываться, ссылаясь на отсутствие с собой денег, но после того как я сказал, что все расходы за совместную трапезу беру на себя и он может заказывать в ресторации всё что только его душенька пожелает, молодой аптекарь согласился.