Неизведанные гати судьбы
Шрифт:
— Почему? — опять влез с вопросом помощник отца.
— А потому, Светозарушка, ежели про «чёрное чудовище» узнают местные торговцы или хуже того имперские власти, то они сразу же отправят на дальний урман своих людей-охотников, чтобы данное «чудище» изловить, да в большую клетку посадить.
— Зачем в клетку-то?
— А чтобы потом всем городским людям «чёрное чудовище» за денежку малую показывать. Ты не думай о том, что далеко на западе нынче большая война началась, и вроде бы до «чёрного чудовища» никому нет никакого дела. Ты просто, в такие моменты помни лишь об одном, что все купцы-дельцы или имперские власти на всех уровнях, в любое время хотят в свой бездонный карман дополнительный
— Так ведь, как мы знаем из рассказа Демида, на дальнем урмане не только чёрные слоны обретаются, там же и друг его необычный живёт. Его что?! Тоже в большую клетку на потеху толпе посадить могут?! Но он же человек?! Такой же как и все мы, правда только очень большого роста.
— Так я о чём тебе и толкую. Показывать такую диковину за деньги, нынче много желающих найдётся. Два лета тому назад во многих газетах писали, что умер русский великан Фёдор Махнов, который ростом был больше чем в одну с третью сажени. Так вот, Фёдора возили по всему миру и показывали в цирках как чудо. Как ты думаешь, Светозар, откажутся купцы-дельцы или имперские власти от шальных денег, если они заполучат в свои руки нового великана ростом больше двух саженей, или большого слона покрытого чёрно-бурой шерстью?
— Думаю, что ни за что не откажутся.
— Чеслав, а от чего умер русский великан Фёдор Махнов, в тех газетах написали? — выйдя из размышлений спросил старосту мой отец. — Он же, насколько я помню статьи в газетах, совсем ещё молодой был?
— Конечно молодой. Он всего на полтора или два лета старше твоего Демида. Про его смерть все по разному писали. Одни газетчики сообщали, что он от хвори какой-то странной умер. Другие в своих газетах утверждали, что Фёдора Андреевича злобные завистники ядом отравили, а третьи газетчики в своих статьях написали, что мол его убили присланные заокеанские душегубы, чтобы только лишь в Америке, да в Англии с Японией, остались самые высокие на Земле люди, которых тамошние власти и купцы-дельцы выставляют за деньги в цирках и зоопарках на потеху толпы.
— В каких енто зоопарках?! — удивлённо спросил Светозар.
— В человеческих зоопарках, Светозарушка, — грустно ответил староста. — Существуют такие вот необычные зоопарки и в далёкой Америке, и в различных европейских государствах. Людей разных видов, живших ранее в природе, как диковинных животных из дальних колоний, за деньги всем желающим показывают.
— Не понимаю. Как же такое может быть? Неужели те, кто посещают человеческие зоопарки, не понимают, что им показывают таких же разумных людей, как и они сами, хоть и других видов?
— Всё дело в том, Светозар, — сказал мой отец, — что все потомки наших древних ворогов, и жители западных стран, перенявшие их образ жизни, религию и мировоззрение, людьми считают только лишь себя. Все остальные народы земли, особенно других видов или с иным цветом кожи, они воспринимают не иначе как человекоподобных животных. Не европейским народцам у них уготовлена лишь одна участь в жизни — стать рабами у европейской расы господ…
— Погоди, отец, — вклинился я в их обсуждение, — а как же тогда быть со всеми европейскими революционными учениями и различными политическими партиями, в которых проповедуется свобода, равенство и братство? Ведь, насколько мне известно, они все придуманы европейскими мыслителями, которые носятся с идеей, что «Вся власть должна принадлежать народу!». Лишь учение анархизма составляет исключение, там вообще понятие всякой власти отсутствует. Как мне когда-то рассказывал Иван Лютич, Михаил Бакунин свое учение придумал для освобождения всех славянских народов от многовекового угнетения. В его учении вообще нет места никакой власти. Все трудятся
— Ты верно подметил, Демид, что европейские революционеры грезят идеей о том, что «Вся власть должна принадлежать народу!». Вот только они почему-то не уточняют, какому именно народу должна принадлежать власть. Ты разве подзабыл, что разумными людьми, сотворёнными единым богом-творцом, европейцы считают исключительно лишь себя. Все остальные народы и племена живущие на белом свете, в понимании европейских правящих классов и священников, различных политических или революционных партий, да и простых обывателей, являются всего лишь «человекоподобными животными». Правда состоит в том, что все политические движения и различные революционеры всех партий, никогда не брезгуют использовать «человекоподобных животных» для достижения своих целей…
— Ярослав, Демид, — прервал мой тесть наш разговор с отцом, — мы здесь собрались обсудить проблемы появившиеся на дальнем урмане, а вы опять политику обсуждать начали.
— Ты прав, Родасвет. Что-то наш разговор меня не туда завёл. А по дальнему урману примем следующее решение. Чеслав, соберёт общий Сход возле Управы, и объявит поселянам о запрете на посещение дальнего урмана. В первую очередь запрет касается молодежи и детей. Тем, кто всё же решит показать свою удаль перед друзьями и подругами, надобно сразу предложить покинуть наше поселение.
— Не сурово ли будет наказание за нарушение запрета, Ярослав Всеволодович? — спросил моего отца староста.
— Нам безумцы и самоубийцы в поселении не нужны, Чеслав. Так и нужно объяснять людям. Ежели нарушителя невзначай убьёт или сильно покалечит чёрный слон, то кого мы с тобой, в беде произошедшей винить будем? Чёрные слоны не виноваты в том, что кто-то по дурости своей или сумасбродству решит к ним в гости заявиться. А терять людей за просто так, даже если енто дети или молодёжь, у меня нет никакого желания.
— Ярослав, ты думаешь, у кого-то из молодых может взыграть ретивое нутро и они осмелятся нарушить наш запрет? — спросил мой тесть.
— Лет десять-пятнадцать тому назад, я про такое даже не помыслил бы, Родасвет. Но сейчас молодёжь и дети с родителями бывают не только на нашем Торговом подворье. Многие поселяне по нескольку раз съездили на различные городские и сельские рынки за продуктами, и прочими товарами. А на тех рынках, они всякого наслушаться и насмотреться могли. Если в наших старших поселянах, и в семейной молодёжи, у меня нет никаких сомнений, то вот за поведение младших и средних поколений, я пока не поручусь.
— Енто с чего такое отношение к молодёжи сталось, Ярослав Всеволодович?! — удивился наш староста.
— Да всё с того, Чеслав Нечаевич. Пока детки наши посещали уездную приходскую школу, а дома им передавали мудрость предков, то в полученных знаниях у детей никаких перекосов в мировоззрении и мировосприятии не было. А вот когда некоторые родители решили продолжить обучение своих детей в имперских гимназиях, в реальных училищах и университетах, то всё сразу изменилось. Надеюсь ты уже знаешь, что некоторые наши молодые поселяне не вернулись к себе домой. Они остались жить и работать в городах, где ранее обучались. А те же, из молодых людей, кто всё же вернулся назад в поселение, смотрят на нашу повседневную жизнь уже совершенно другими глазами. Вот таким образом на них повлияли различные идеи революционеров, которых они успели нахвататься, как бродячие собаки блох, в имперских учебных заведениях. Именно про них я вам сказал, что за их дальнейшее поведение, я пока поручиться не могу. Родители как-то пытаются возвернуть своих выросших детей на путь истинный, предками указанный, но пока у них енто дело плохо получается.