Неизвестная «Черная книга»

Альтман Илья

Наступление Красной Армии было настолько стремительным, что немецкие душегубы не успели закончить своей дьявольской работы, и несколько тысяч трупов остались лежать штабелями в раскрытых рвах.

[1944] Записал А. Идин Пер. – Д. Маневич [185]

Они торговали детьми

Рассказы Марии Готовцевой, Марфы Орловой, Фени Лепешко

185

Д. 958,

л. 15–15 об. Машинопись.

Когда вспыхнула война, сотни еврейских детей Минска находились в летних лагерях, детских садах и яслях. В первый же день войны многих детей из Минска эвакуировали в окрестные деревни, где угроза бомбардировок и обстрела казалась не так велика, как в городе. Многие из еврейских ребят так и остались в лагерях и яслях, рядом с детьми белорусов, украинцев и русских.

Захватив Минск, гитлеровцы долго не обращали внимания на детей, прозябавших в приютах и детских домах. Летом 1942 года местным фашистским властям стало известно, что среди безнадзорной, осиротевшей детворы много еврейских детей, и они решили приступить к ликвидации тысяч маленьких советских граждан.

Газовые автобусы-«душегубки» вылавливали еврейских детей на улицах, во дворах, в больницах и детских домах. Детьми набивали огромные кузова машин. Груды маленьких тел выбрасывали в ямы деревни Большой Тростянец. Среди них были еще живые, они еще дышали, некоторые кричали (но в программу фашистского разбоя входит закапывание или сожжение не только мертвецов, но и живых; так они поступали и с детьми).

Истребление еврейских детей продолжалось много месяцев. По малейшему подозрению или доносу младенцев угоняли в Тростянец – на смерть. Весной 1943 года в одном из разрушенных совхозов Минской области, неподалеку от города, обнаружили целый барак с детьми. Они были предоставлены самим себе. Крестьяне приносили им подаяние, семилетние ухаживали за трехлетними; многие из них погибли от голода и холода.

Немцы ворвались в барак и первым делом стали выпытывать, еврейские ли это дети. Дети были настолько крохотны, что ничего не могли им ответить. Не добившись толку, гестаповцы решили умертвить детей. Их погрузили на грузовые площадки и отправили на Минский вокзал. Здесь дети без еды и питья промучились двое суток. Трое из них пытались бежать в город, но немцы их пристрелили. Чего ждали немецкие изуверы – неизвестно.

Они решили извлечь пользу из этой плачущей детворы и открыли распродажу. Весть о том, что немцы продают на вокзале детей, облетела город. К вокзалу потянулись сердобольные женщины. Это был невероятный аукцион. Немцы сбывали младенцев по 25–30 марок. Женщины выбирали детей, клали на немецкую шинель деньги и приобретали ребенка. Белорусские женщины стремились спасти безвинных детей из когтей гитлеровцев.

Вот что рассказала нам Мария Готовцева, работающая сейчас в Минске на радиозаводе:

Я случайно очутилась на вокзале. Немцы зазывали прохожих, оценивали детей, торговались. Я видела, как одна старушка, плача и вздыхая, увела с собой двух маленьких девочек. Когда большинство детей было распродано, немцы стали продавать сирот по десять марок. Дети плакали, протягивали ручонки, как бы говоря: «Купите нас, иначе нас убьют».

Минчанка Марфа Орлова, проживающая по улице Горького, № 42, показала нам четырехлетнего мальчика, купленного ею в то утро на вокзале за двадцать марок. Орлова оберегает ребенка и надеется, что скоро вернутся родители маленького Юры и заберут своего сына.

На Торговой улице, № 26 мы видели еврейскую девочку шести лет и мальчика пяти-шести лет, купленных у немцев за пятьдесят марок. Дети содержатся у работницы Фени Лепешко, матери двух сыновей-фронтовиков.

– Видите малыша? – говорит Феня Лепешко. – Теперь он уже улыбается, расцвел. А взяла его – был почти труп, не говорил, все только стонал и кого-то звал. Думала – умрет, а вот выжил, молодец. Даже не мог сказать,

как зовут его, сколько ему лет. Тут рядом соседка Игнатенко купила у тех негодяев четырехлетнюю девочку, совсем хворую. Не удалось выходить крошку – умерла.

Записал А. Вербицкий [186]

Минский ад

Воспоминания педагога Софьи Озерской

[187]

В конце июня, когда фашисты высадили в Минске свои десанты, я находилась за городом с детьми, отдыхавшими летом в детском саду. Вместе со всем остальным персоналом сада я прежде всего позаботилась о том, чтобы дети были возвращены родителям. Самой же выбраться из Минска до прихода немцев мне не удалось.

186

Д. 959, лл. 197–199. Машинопись с правкой. – И. А.

187

Д. 963, лл. 59–68. Машинопись. Текст на идише – там же, машинопись, лл. 75–81.

В первые же дни оккупации Минска немцы выделили под еврейское гетто двенадцать небольших узких улиц и загнали туда семидесятипятитысячное еврейское население Минска [188] . Мало того. Туда же согнали евреев из всех местечек и колхозов Минской области. В невообразимой тесноте, среди развалин взорванных кварталов, на пепелищах сожженных домов с провалившимися крышами и зияющими провалами вместо окон ютились тысячи несчастных, голодных, трепещущих от страха существ.

188

Гетто включало 40 улиц, численность узников здесь завышена. – И. А.

Вначале фашистские варвары задумали обнести еврейское гетто высокой стеной и уже стали свозить кирпич, но потом отказались от своей затеи и ограничились тем, что обвели еврейский квартал колючей проволокой.

Отлучаться из гетто евреям запрещено. Когда же, в исключительных случаях, еврей получает разрешение выйти в город, то обязан носить на груди особый знак – желтый круг не менее десяти сантиметров в диаметре. Всякий еврей, который появится вне гетто без этого знака, подлежит смерти на месте. Любой гитлеровец может убить всякого человека, который покажется ему евреем, нарушившим это правило. И немало русских, поляков, белорусов погибли от того, что фашисты принимали их за евреев, вышедших в город без нагрудного желтого знака. Но и нагрудный знак не всегда спасает еврея от смерти. Зачастую наоборот, знак этот служит целью для подлой пули фашиста.

В издевку над своими несчастными жертвами фашисты предоставили им «самоуправление» в виде еврейской «общины» [189] . На самом деле гетто находится вне закона, и общине предоставлено одно право – право подсчитывать число убитых евреев, павших от руки озверелого врага. Иногда «общине» дается еще одно «право» – оформить организованный грабеж нищего, обездоленного еврейского населения. От людей, которые во время бомбежек, пожаров и беспрерывных грабежей потеряли все свое имущество, требуют, чтобы они принесли то несколько тысяч ножей, вилок и ложек, то несколько тысяч штук теплого белья и одежды, то кухонной посуды… И все это тысячами, и все это под угрозой смерти!

189

Имеется в виду юденрат.