Неизвестная революция 1917-1921

Волин Всеволод Михайлович

Тогда большевики начали организованную и методичную борьбу против «Махновщины» как идеи и социального движения.

Как обычно, зачинщиком выступила пресса. Получив указание, она принялась «критиковать» махновское движение, все чаще называя его кулацким, его идеи и лозунги «контрреволюционными», осуждая его деятельность как губительную для Революции.

В газетных статьях, выступления и приказах центральных властей посыпались прямые угрозы в адрес руководителей движения.

Вскоре район оказался практически блокирован. В некоторых местах коммунистические власти установили «заграждения». Так, все революционные активисты, отправлявшиеся в Гуляй-Поле или возвращавшиеся оттуда, арестовывались по дороге и часто бесследно исчезали.

Затем значительно сократилось снабжение повстанческой армии провиантом и снаряжением.

Все это не сулило ничего хорошего.

III съезд свободного района. Первое открытое выступление большевиков против него

Под знаком этих новых осложнений и угроз 10 апреля 1919 года в Гуляй-Поле собрался третий районный Съезд крестьян, рабочих и партизан [201] .

Ему предстояло сформулировать ближайшие задачи и определить перспективы развития революции в районе.

В съезде приняли участие делегаты 72 уездов, представлявшие более 2 миллионов человек. К сожалению, мы не располагаем протоколами его заседаний. По ним можно было бы проследить, с каким воодушевлением и одновременно мудростью народ искал в Революции свой путь, свои, народные, формы новой жизни.

201

Третий

районный съезд представителей крестьянских и рабочих Советов, штабов и фронтовиков состоялся в Гуляй-Поле 10 апреля 1919 г. В съезде участвовали делегаты 72 волостей Александровского, Бердянского, Бахмутского и Мариупольского уезда, бригады Махно и четырех полков Красной армии. Председатель съезда — Чернокнижный. Съезд принял резолюцию по текущему моменту, в которой обвинил большевистскую партию в захвате политической власти и проведении преступной политики по отношению к социальной революции и трудящимся массам, потребовал проведения радикальных изменений всей экономической и социальной политики.

В конце третьего съезда и разразилась давно ожидаемая драма.

В президиум поступила телеграмма Дыбенко, командира большевистской дивизии. Она объявляла съезд «контрреволюционным», а его организаторов — «вне закона».

Это было первое открытое покушение большевиков на свободу района.

И одновременно объявление войны Повстанческой армии.

Съезд прекрасно осознал смысл нападок. Он сразу же заявил о своем возмущении и протесте против этого акта. Заявление немедленно распечатали и распространили среди крестьян и рабочих района.

Несколько дней спустя Военный Революционный Совет направил коммунистическим властям и лично Дыбенко подробный ответ, где разъяснялась подлинная роль, сыгранная районом в Революции, и разоблачались те, кто на самом деле стремился направить его по контрреволюционному пути.

Хотя ответ этот и длинен, мы позволим себе привести его полностью, потому что в нем прекрасно представлены позиции обеих сторон.

«Контрреволюционный ли?

«Тов». Дыбенко объявил созванный в с. Гуляй-Поле на 10 апреля с. г. съезд контрреволюционным, а организаторов такового — вне закона, к которым должны быть применены, по его словам, самые суровые репрессивные меры. Приводим дословно его телеграмму:

«Из Новоалексеевки № 283, 10 числа 22 ч. 45 мин. По нахождению, т-щу Батько Махно, штаб дивизии Александровск. Копия Волноваха, Мариуполь, по нахождению т-щу Махно. Копия Гуляй-Польскому Совету:

Всякие съезды, созванные от имени распущенного, согласно моему приказу, военно-революционного штаба, считаются явно контрреволюционными, и организаторы таковых будут подвергнуты самым репрессивным мерам вплоть до объявления вне закона. Приказывая немедленно принять меры к недопущению подобных явлений. Начдив Дыбенко».

Но прежде, чем объявить съезд контрреволюционным, «тов». Дыбенко не потрудился узнать: от чьего имени и для чего созывается таковой, и благодаря этому он объявляет, что съезд созывается от имени распущенного Гуляй-Польского Военно-революционного штаба, а на самом деле таковой созван Исполнительным Комитетом Военно-революционного Совета. Поэтому последний, как виновник созыва съезда, не знает, считает ли его «тов». Дыбенко вне закона.

Если да, то позвольте «Вашу Высокопоставленную» личность познакомить с тем, кто и для чего созывал этот (по-вашему, явно контрреволюционный) съезд, и тогда, может быть, вам не будет он таким страшным, как вы его рисуете.

Съезд, как сказано выше, созывался Исполкомом Военно-революционного Совета Гуляй-Польского района на 10 апреля в с. Гуляй-Поле (как центральное село). Назывался третьим районным Гуляй-Польским съездом. Созывался для указания дальнейшего направления деятельности Военно-революционного Совета. (Видите, «тов». Дыбенко, уже три таких «контрреволюционных» съезда было.) Но вопрос: откуда взялся и для чего создан районный Военно-революционный Совет? Если вы, «тов». Дыбенко, не знаете, то мы вас познакомим. Районный Военно-революционный Совет образован согласно резолюции второго съезда, бывшего в с. Гуляй-Поле 12 февраля с. г. (видите, как давно, когда вас здесь еще не было), для того, чтобы организовать фронтовиков и провести добровольную мобилизацию, так как вокруг были кадеты, а повстанческих отрядов, составленных из первых добровольцев, недостаточно было для того, чтобы занять широкий фронт. Советских войск в нашем районе никаких не было, да от них население района и не ждало большой помощи, а считало своим долгом самозащиту. Вот для этого-то и был образован Военно-революционный Совет Гуляй-Польского района, куда, согласно резолюции второго съезда, вошло по одному представителю от волости, а всего — 32 человека от волостей Екатеринославской и Таврической губ.

О созданном Военно-революционном Совете разъяснение будет ниже, а теперь у нас создался вопрос: откуда взялся, кто созвал второй районный съезд; от кого было разрешение, и объявлен ли тот, кто созвал его, вне закона, а если нет, то почему? Второй районный съезд в с. Гуляй-Поле был созван инициативной группой из пяти человек, избранных на первом съезде. Второй съезд состоялся 12 февраля с. г., и, к великому удивлению, созвавшие его не были объявлены вне закона, так как в то время не было такого героя, который бы дерзнул на права народа, добытые собственной кровью. Теперь опять перед нами вопрос: откуда взялся и кто созвал первый районный съезд, не объявлен ли тот вне закона, а если нет, то почему? Вы, «тов». Дыбенко, как видно, молоды в революционном движении на Украине, и вас нам приходится знакомить с самым началом революционного движения на Украине. Ну что же, мы познакомим, а вы, познакомившись, быть может, исправитесь немного.

Первый районный съезд был 23 января с. г. в первом повстанческом лагере в с. Б. Михайловке из представителей от волостей, близко находившихся к фронту. В то время советские войска были еще где-то далеко-далеко. В то время район был отрезан от всего мира: с одной стороны кадетами, а с другой — петлюровцами, и в это время лишь одни повстанческие отряды во главе с батько Махно и Щусем наносили удар за ударом кадетам и петлюровцам. В селах и деревнях организации и общественные учреждения были не однообразны по названию. В одном селе был Совет, в другом — Народная Управа, в третьем — Военно-революционный Штаб, в четвертом — Земская Управа и пр., и пр., но дух был у всех революционный, и для укрепления фронта, для установления чего-либо однообразного в районе и был созван съезд.

Его никто не созывал, он сам по себе съехался с согласия населения. На съезде возник вопрос о том, чтобы вырвать из армии Петлюры своих братьев, насильно мобилизованных, и для этого была избрана делегация из пяти человек, которым был дан наказ проехать через штаб батько Махно и др., где будет нужно, в армию украинской директории (имени Петлюры), дабы заявить своим братьям мобилизованным, что их обманули и что им следует оттуда уйти. Этой же делегации было поручено, по возвращении ее обратно, собрать более обширный съезд для организации всего очищенного от контрреволюционных банд района, для создания более могучего фронта. Делегаты, возвратившись, созвали второй районный съезд вне всяких партий, власти и закона, ибо вы, «тов». Дыбенко, и подобные вам законники в то время находились далеко-далеко, а герои, вожди повстанческого движения к власти над народом, который собственными руками разорвал цепи рабства, не стремились, а потому и съезд не был объявлен контрреволюционным, а созвавшие его — вне закона.

Вернемся к районному Совету. С появлением Военно-революционного Совета Гуляй-Польского района в свет в район прорывается советская власть. Но ведь с появлением советской власти Районный Совет не имел права оставлять дела невыполненными, согласно вынесенной резолюции на втором съезде. Он должен был выполнить данный ему съездом наказ, ничуть не уклоняясь в сторону, ибо Военно-революционный Совет не есть приказывающий, а только исполнительный орган. И он продолжал работать по мере своих сил, и работа была только в революционном направлении. Постепенно советская власть стала оказывать препятствия в работе Военно-революционного Совета, а комиссары и проч. ставленники советской власти на Военно-революционный Совет стали смотреть как на контрреволюционную организацию. И вот члены Совета решили созвать третий районный съезд на 10 апреля в с. Гуляй-Поле для указания дальнейшего направления деятельности Совета, или, может быть, съезд найдет нужным ликвидировать его. И съезд собрался. На съезд съехались не контрреволюционеры, а те, кто первыми подняли знамя восстания на Украине, знамя социальной революции, для согласованности общей борьбы со всеми угнетателями. На съезд явились представители от 72 волостей разных уездов и губерний и от нескольких воинских частей и нашли, что Военно-революционный Совет Гуляй-Польского района необходим, и пополнили его Исполком, поручив ему провести в районе добровольную

уравнительную мобилизацию. Съезд немало удивлялся телеграмме «тов». Дыбенко, объявлявшему съезд «контрреволюционным» в то время, когда этот район первым поднял знамя восстания, и на телеграмму вынес горячий протест.

Вот перед вами картина, «тов». Дыбенко, которая должна вам открыть глаза. Опомнитесь! Подумайте! Имеете ли вы, один человек, право объявлять с лишком миллион народа контрреволюционерами, который своими мозолистыми руками сбросил цепи рабства и теперь сам, по своему усмотрению строит свою жизнь?

Нет! если вы истинный революционер, вы должны помогать ему в борьбе с угнетателями, в строительстве новой свободной жизни.

Могут ли существовать законы нескольких человек, заявляющих себя революционерами, дающие право объявлять более революционный народ вне закона? (Исполком Совета олицетворяет собой всю массу народа.)

Допустимо ли и благоразумно ли вводить законы насилия в стране того народа, который только что сбросил всех законников и всякие законы?

Существует ли такой закон, по которому революционер имел бы право применять самые суровые меры наказания к той революционной массе, за которую он борется, и за то, что народная масса без разрешения взяла то хорошее — свободу и равенство, — что революционер обещал?

Может ли народная революционная масса молчать тогда, когда революционер отбирает у нее добытую ею свободу?

Следует ли по закону революции расстреливать делегата за то, что он стоит за проведение в жизнь данного ему наказа избравшей его революционной массы?

Чьи интересы должен революционер защищать: партии или того народа, который своею кровью двигает революцию?

Военно-революционный Совет Гуляй-Польского района стоит вне зависимости и влияния всяких партий, а только народа, избравшего его. А потому его обязанность проводить в жизнь то, что поручил ему избравший его народ, и не препятствовать всем левым социалистическим партиям проповедовать свои идеи. А потому, если большевистская идея среди трудящихся будет иметь успех, то Военно-революционный Совет, с точки зрения большевиков организация явно контрреволюционная, заменится другой, «более» революционной большевистской организацией. А покамест не мешайте нам, не насилуйте нас.

Если вы, «тов». Дыбенко и подобные вам, будете вести в дальнейшем такую политику, как раньше, и если думаете, что она хороша и добросовестна, то тогда уж продолжайте свои грязные делишки. Объявляйте вне закона всех инициаторов районных съездов и тех съездов, которые созывались тогда, когда вы и ваша партия сидели в Курске. Объявляйте контрреволюционерами всех, кто первыми подняли знамя восстания, знамя социальной революции на Украине и везде пошли без вашего позволения, в точности не по вашей программе, а взяли левее. Объявите вне закона и всех тех, которые послали своих представителей на районные съезды, признанные вами контрреволюционными. Объявите вне закона и всех павших борцов, которые без вашего позволения приняли участие в повстанческом движении за освобождение всего трудового народа. Объявляйте все революционные съезды, собравшиеся без вашего разрешения, контрреволюционными и незаконными, но знайте, что правда силу побеждает, и Совет не откажется, несмотря на угрозы, от выполнения возложенных на него обязанностей, ибо он на это не имеет никакого права и не имеет права узурпировать права народа.

Военно-революционный Совет Гуляй-Польского района:

Председатель Чернокнижный,

тов. пред-ля Коган,

секретарь Карабет,

члены: Коваль, Петренко, Доценко и др. [202] ».

202

Аршинов П. Ук. соч., с. 94–101.

Изложенные выше факты позволят читателю лучше понять атмосферу, тенденции и конфликты в украинском движении 1917–1921 гг. Последующие события явились лишь их логическим следствием. Такое понимание позволит нам в дальнейшем значительно сократить наше повествование, избежать лишних деталей, ограничившись выявлением главных особенностей и подлинного смысла махновской эпопеи.

Подготовка большевиков к вооруженному вторжению в свободный район. Вторая кампания Деникина

Разумеется, конфликт с Дыбенко явился лишь прологом грядущей драмы.

Ответ Совета переполнил чашу терпения большевиков. Главное — он показал им, что следует оставить всякую надежду подчинить район своей диктатуре «мирным путем».

Отныне большевики стали готовиться к вооруженной атаке на район.

Кампания в печати против «Махновщины» усилилась. Движению приписывали самые ужасные вещи, самые отвратительные преступления. Красноармейцев, коммунистическую молодежь и советский народ в целом систематически настраивали против «анархо-бандитов» и «мятежных кулаков». Как ранее в Москве — и как позднее во время Кронштадтского восстания — руководил оголтелой кампанией против свободного района лично Троцкий. Прибыв на Украину для руководства готовящимся наступлением, он написал несколько агрессивных статей, наиболее злобная из которых, под названием «Махновщина», была опубликована в № 51 газеты «В пути» [203] . Согласно Троцкому, повстанческое движение являлось не чем иным, как замаскированным мятежом кулаков, стремившихся установить в районе свою власть. Все заявления махновцев и анархистов о свободной трудовой коммуне были, писал Троцкий, всего лишь военной хитростью; на самом же деле махновцы и анархисты хотели установить на Украине свою «анархическую власть», которая стала бы, в конечном итоге, «властью богатых кулаков».

203

Травля повстанчества в советской прессе началась весной 1919 г. газетой «Известия Харьковского Совета», поместившей в номере от 25 апреля 1919 г. статью «Долой махновщину». Несмотря на протесты ВРС и штаба бригады Махно, клеветническая компания усиливалась весь май. Кульминацией стала статья Троцкого «Махновщина, опубликованная 6 июня 1919 г.

Тот же Троцкий несколько позднее, заявив о необходимости немедленно покончить с Махновщиной, произнес свою знаменитую фразу: «Лучше отдать всю Украину Деникину, нежели допустить дальнейшее развитие махновщины. Деникинщину, как открытую контрреволюцию, всегда можно разложить классовой агитацией. Махновщина же идет в низах масс и, в свою очередь, подымает массы против нас». [204]

В таком же духе выступал он на собраниях красного командования. И доказывал таким образом, что, с одной стороны, прекрасно сознает революционную и народную сущность махновского движения, а с другой, совершенно не понимает подлинного характера движения деникинского.

204

Там же, с. 121. Данная фраза не является подлинными словами Троцкого, а передается Аршиновым со слов третьих лиц. — Прим. перев.

Одновременно большевики предпринимали разведывательные действия в самом районе. Высшие функционеры и военачальники — Каменев, Антонов-Овсеенко и другие — во время встреч с Махно под видом дружеской критики высказывали обвинения и даже неприкрытые угрозы.

«Путч» бывшего царского офицера Григорьева (мы не будем останавливаться на этом эпизоде, хотя он и представляет определенный интерес), подавленный махновцами совместно с большевиками, на время приостановил клеветническую кампанию. Но она не замедлила возобновиться.

В мае 1919 года большевики предприняли попытку убийства Махно. Хитрость и счастливая случайность позволили Махно вовремя раскрыть заговор. Другая случайность и быстрота реакции привели к аресту его организаторов. Они были казнены [205] .

Не раз, впрочем, товарищи, работавшие в большевистских учреждениях, предупреждали Махно, что ему ни в коем случае не следует являться в Екатеринослав, Харьков и куда бы то ни было еще, ибо любой официальный вызов мог оказаться ловушкой, сулившей верную гибель.

205

П. Аршинов так описывает этот эпизод: «Командир одного полка Падалка, подкупленный большевиками, взял на себя их «поручение»: напасть со стороны Покровского на Гуляй-Поле, когда там будет Махно, захватить его и штаб. Заговор был обнаружен самим Махно, когда он находился в Бердянске и через несколько минут должен был ехать в Гуляй-Поле. Его удалось предотвратить только потому, что под рукой у Махно оказался аэроплан, на котором он успел пролететь расстояние от Бердянска до Гуляй-Поля в два часа с минутами. Организаторы заговора были врасплох схвачены и казнены».