Неизвестная революция 1917-1921
Шрифт:
На это я отвечаю:
1. Прежде всего, следует правильно поставить проблему. Были ли трудящиеся массы по существу способны продолжать Революцию и строить новое общество самостоятельно, посредством своих классовых организаций, созданных Революцией, и с помощью революционеров?
Вот в чем подлинная проблема.
Если нет, то можно понять тех, кто оправдывает большевиков [61] (не утверждая, во всяком случае, что сделанная ими революция была подлинной и не оправдывая их подхода там, где массы могли бы действовать самостоятельно). Если да, их следует осудить однозначно и «без смягчающих обстоятельств», каковы бы ни были ситуация и
61
Как видит читатель, я не говорю, что в этом случае действия большевиков оправданны. Тот, кто вздумает утверждать это, должен будет доказать, что они не могли действовать иначе, постепенно готовя массы к совершению свободной и всеобщей революции. Я всего лишь считаю, что они могли бы избрать другие средства. Но не следует задерживаться на этой стороне проблемы: считая тезис о «неспособности масс» абсолютно ложным, что доказывается многочисленными фактами, приведенными в этой работе, я не вижу необходимости рассматривать вариант, который, на мой взгляд, вообще не мог иметь места.
Говоря о недостаточности разрушений, мы понимаем под этим, главным образом, пагубное сохранение политической идеи. Не отвергнув ее заранее, массы, победившие в феврале 1917 года, доверили, как следствие, судьбу Революции и партии, то есть новым хозяевам, вместо того, чтобы избавиться ото всех претендентов на власть и взять Революцию целиком в свои руки. Таким образом, они повторили основную ошибку предшествующих революций. Но это заблуждение не имеет никакого отношения к способности или неспособности масс. Предположим, что подобной ошибкой никто не воспользуется. Смогут ли в таком случае массы привести Революцию к ее конечной цели: реальному, полному освобождению? На это я решительно отвечаю — да. Я утверждаю даже, что только сами трудящиеся массы способны сделать это. Надеюсь, что в моей книге читатель найдет тому неопровержимые доказательства. И в таком случае нет необходимости в политике, чтобы воспрепятствовать реакции, продолжить Революцию и завершить ее.
2. Как мы далее увидим, наш вывод подкрепляется фактом первостепенной важности. В ходе Революции достаточно широкие массы осознали свою ошибку. (Политический принцип начинал терять свое значение.) Они захотели исправить ее, действовать самостоятельно, избавиться от требовательной и ненужной опеки правящей партии. То здесь, то там они брали дело в свои руки. Вместо того, чтобы обрадоваться этому, подбодрить их и помочь им, как поступили бы подлинные революционеры, большевики воспротивились народному движению с беспрецедентной хитростью, силой, военными и террористическими операциями. Таким образом, революционные массы, осознав свою ошибку, захотели действовать самостоятельно и ощутили себя способными на это. Большевики силой подавили их стремления.
3. Из этого следует, что большевики вовсе не «вели Революцию как можно дальше»: захватив власть, используя ее силы и преимущества, они, напротив, затормозили ее. А затем, укрепив свое положение, после ожесточенной борьбы против народной и всеобщей Революции, они успешно повернули ситуацию в свою пользу и возобновили, в иных формах, капиталистическую эксплуатацию масс. (Если труд не освобожден, система обязательно является капиталистической. Меняется только форма ее.)
3. Таким образом, становится ясно, что речь идет не об оправдании, а об историческом объяснении торжества большевизма над либертарной концепцией в русской Революции 1917 года.
5. Из этого следует, что подлинное «историческое значение» большевизма исключительно негативное; еще один наглядный урок, показавший трудящимся массам, как не надо делать революцию: урок, выносящий окончательный приговор политической идее. В условиях того времени такой исход был практически неизбежен, но ничуть не необходим. Действуя иначе (что теоретически можно допустить), большевики смогли бы избежать его. Так что им нечем гордиться и изображать из
6. Этот урок подчеркивает значение двух важных моментов:
а) Историческое развитие человечества достигло того уровня, когда дальнейший прогресс предполагает наличие свободного труда, лишенного всякого принуждения, подчинения, эксплуатации человека человеком. Экономически, технически, социально, даже нравственно такой труд отныне не только возможен, но и исторически необходим. «Рычагом» этой колоссальной социальной трансформации (трагические конвульсии которой мы наблюдаем на протяжении десятков лет) является Революция. Чтобы быть действительно прогрессивной и «оправданной», эта Революция должна завершиться установлением системы, при которой человеческий труд будет реально и полностью освобожден.
б) Чтобы трудящиеся массы смогли перейти от рабского труда к свободному, они должны с самого начала Революции осуществлять ее самостоятельно, свободно и независимо. Только при этом условии они возьмут непосредственно в свои руки решение проблемы, которую ставит перед ними История: строительство общественного устройства, в основе которого лежит освобожденный труд.
В заключение следует сказать, что в наше время любая революция, не осуществляемая самими народными массами, не достигнет исторически должного результата. Она не будет ни прогрессивной, ни «оправданной», отклонится с верного пути и в итоге потерпит поражение. Под руководством новых хозяев и наставников, лишенные ими возможности всякой свободной инициативы и деятельности, вынужденные, как в прошлом, безропотно следовать за тем или иным «вождем», сумевшим завоевать над ними господство, трудящиеся массы вернутся к своей вековой привычке к «покорности» и останутся подневольным и эксплуатируемым «аморфным стадом». Подлинная Революция просто не произойдет.
7. Мне могут сказать следующее:
«Предположим, что вы кое в чем правы. Но раз, как вы утверждаете, предварительные разрушения оказались недостаточными для подлинной Революции в либертарном понимании, она объективно была невозможна. Значит все последующее являлось, по меньшей мере, исторически неизбежным, и анархическая идея осталась утопической мечтой. Ее утопизм погубил бы Революцию. Большевики поняли это и действовали соответствующим образом. Это их оправдывает».
Читатель мог заметить, что я всегда говорю: «почти неизбежно». Слово «почти» используется мной умышленно. Здесь оно имеет определенное значение.
Естественно, общие и объективные факторы в принципе доминируют над остальными. В нашем случае недостаточность предварительных разрушений — сохранение политического принципа — объективно должна была привести к большевизму. Но в мире людей проблема «факторов» становится весьма деликатной. Объективные факторы доминируют не абсолютно, а в некоторой степени, значительную роль играют и факторы субъективные. Каковы же эта роль и степень? Мы не знаем, зачаточное состояние наук о человеке не позволяет нам определить ее с достаточной степенью точности. Задача тем более трудна, что ни та, ни другая не заданы раз и навсегда, напротив, они бесконечно изменчивы и разнообразны. (Эта проблема близка к проблеме «свободного выбора». Как и в какой степени «предопределение» доминирует над «свободным выбором» человека? И обратное: в каком смысле и каким образом «свободный выбор» имеет место и выходит за рамки «предопределения»? Несмотря на изыскания многих мыслителей, нам это пока неизвестно.)
Но нам прекрасно известно, что субъективные факторы занимают в жизни людей значительное место: такое, что порой они важнее кажущегося «неизбежным» действия объективных факторов, особенно когда определенным образом связаны между собой.
Приведем недавний, поразительный и всем известный пример.
В войне 1914 года Германия объективно должна была победить Францию. Действительно, уже через месяц после начала военных действий немецкая армия стояла под стенами Парижа. Французы проигрывали одно сражение за другим. Франция «почти» неизбежно должна была потерпеть поражение. (Если бы так и произошло, можно было бы «с ученым видом» заявлять, что оно являлось «исторически и объективно необходимым».) Тогда в дело вмешался ряд чисто субъективных факторов. Они наложились один на другой и преодолели действие факторов объективных.