Неизвестные лица. Ошибочный адрес. Недоступная тайна
Шрифт:
Бубасов внимательно посмотрел на нее, медля с ответом.
— Мне не положено знать? — спросила она, боязливо подумав, не слишком ли много расспрашивает.
— Наоборот. Я сейчас думаю о другом, — сказал Бубасов. — Твой вопрос о Барло воскресил мое беспокойство. Я буду откровенным. Мне кажется, отец слишком много доверяет Барло. Боюсь, как бы это не погубило его…
— Ты говоришь страшные вещи! — стараясь казаться испуганной, воскликнула Жаворонкова. — Надо предупредить отца!
Бубасов вяло улыбнулся и покачал
— Милая Элеонора! Ты далека от всего! У отца грандиозные замыслы. Барло может продать его…
— Продать! Кому?
— Покупатели найдутся!
— Так надо помочь отцу! — вырвалось у нее с такой заботливостью, что Бубасов, приблизившись, погладил ее руку, лежавшую на столе.
— Отсюда мы помочь не можем, — сказал он.
Наступило молчание. Бубасов смотрел на Жаворонкову и думал о том, что хорошо бы отцу постоянно кого-нибудь из них иметь рядом.
Жаворонкова решила проверить, известно ли Бубасову что-нибудь о посещении ее квартиры Бахтиаровым. Она схватилась руками за голову и тяжело вздохнула.
— Почему ты не можешь успокоиться? — спросил Бубасов, косясь на Жаворонкову.
— Почему, почему! — с капризным раздражением воскликнула она. — В результате смерти Касимовой я лишилась расположения одного человека. Он обвинил меня в том, что я не могла предотвратить ее преждевременную смерть!
— Ты говоришь о инженере, который уехал в Индию? — спросил Бубасов.
«Он знает все. Кто ему говорил?» — подумала она, и эта мысль заставила тоскливо сжаться ее сердце. Еще немного помедлив с ответом, она сказала:
— Да.
— Для чего он тебе нужен? — спросил Бубасов.
— Он пригодился бы для нашего общего дела. Откровенно говоря, я на него рассчитывала, считая своим главным козырем.
— На сегодня наши с тобой интересы должны касаться только Советского Союза, Элеонора, — спокойно ответил Бубасов. — Индия для более отдаленного времени.
— При чем тут Индия! — оправившись, ответила Жаворонкова. — Индия только ширма. Он вовсе уехал не в Индию, а работает в Москве. Его область — ядерное оружие и ракеты!
— Это для меня новость, — признался Бубасов. — Что для него значила Касимова?
— Она его воспитывала в раннем детстве. Была для него матерью. Он ее очень любил!
— Какая слезообильная чепуха! — со смехом воскликнул Бубасов. — Может быть, ты в него была влюблена?
— Глупости! Я здесь не желаю близости ни с одним мужчиной! Надеюсь найти свой предмет дома!
— Браво, Элеонора! Но домой еще не скоро! А натура…
— Натура! — перебила Жаворонкова. — Наша миссия выше всего!
Лицо ее было серьезно.
— Молчу, Элеонора, молчу! Ну и что же этот инженер? Неужели он так обижен на тебя, что к нему отрезаны все пути?
— Представь себе — да!
— Но найти надо. Ты сможешь.
— Благодарю за высокую оценку! — усмехнулась Жаворонкова. — Когда
— Что тебя интересует?
— Задания. Ты, очевидно, в курсе тех заданий, которые мне от имени отца передал Свиридов?
— Да. Ты начала их выполнять?
— Нет.
— Почему?
— С прибытием нового человека они могли измениться. Только поэтому.
— Вообще ты права. В первую очередь тебе придется повидаться с отцом…
— Чудесно! — воскликнула Жаворонкова. — Где же это произойдет?
— Позже он сообщит о месте встречи.
…Бубасов ушел от Жаворонковой в два часа ночи. У него было отличное настроение. Ему хотелось побывать в Сопеловском переулке, взглянуть на головешки, оставшиеся от дома Дубенко, но, посмотрев на часы, вспомнил, что через сорок минут должен радировать отцу.
В домике доктора
По размытому осенним дождем полю, опираясь на трость, медленно брел доктор Поляков. Старенькую, пожелтевшую шляпу ветер сорвал с его головы и унес в поле. Доктор то и дело прикрывал голову капюшоном плаща. Ветер трепал полы плаща, капюшон сползал на спину.
Выгнала его из дома в такую непогоду острая необходимость: он спешил в Лунино за помощью.
Около восьми утра в сопровождении молодой незнакомой женщины явилась к нему та самая «доцент МГУ», о которой он рассказал Бахтиарову, а несколько дней назад фотокарточку которой видел у специально приезжавшего к нему другого сотрудника госбезопасности. Перед приходом, этих женщин Поляков только что оделся, намереваясь несколько минут побыть на воздухе. Выслушав «доцента» о цели прибытия, Поляков не растерялся и сказал, что собрался в деревню навестить тяжело больного колхозника, так что просит гостей не обессудить его за беспорядок и располагаться.
Так неожиданно предоставленная себе, Пустова повеселела и сразу приступила к делу. Нина Ивановна старалась не отстать от нее ни на шаг, хотя не совсем хорошо чувствовала себя в своей роли.
— А почему, Ольга Викентьевна, вас интересует в первую очередь подполье дома? — спросила она, наблюдая, как Пустова с фонарем в руке осматривает просторную яму, где, кроме паутины и сырости, ничего не было.
Пустова, помолчав, громко рассмеялась. Оборвав смех, она пристально посмотрела на Нину Ивановну и сказала:
— Вы видели доктора? Он наполовину выжил из ума. Я уже имею договоренность с райисполкомом на покупку этой дачи, но меня строго-настрого предупредили открыто ничего не говорить ему. Вот почему я и вам сказала о какой-то статье для журнала. Все это чушь! Главное — я хочу купить дачу. Вы о подполье спросили? Я женщина практичная. Подвал приспособлю для хранения продуктов. Здесь придется устроить хорошую вентиляцию… Поднимитесь в комнаты и осмотрите стены. Вы разбираетесь сколько-нибудь в строительном деле?