Неизвестные солдаты
Шрифт:
Сегодня, собираясь на свидание в лес, Ольга впервые колебалась. Стоит ли? Не слишком ли смело?
«Чего мне бояться? Если он начнет приставать, я уйду», — решила она.
Рывком встав с кресла, поправила прическу. Крупно написала на обрывке газеты: «Мама, вернусь поздно, не жди. Окрошка в погребе. Нитки Пане отнесла. О.»
Положив бумагу под вазу на столе, Ольга вышла на крыльцо, заперла дверь и сунула под порог ключ.
В гуще леса бежит, петляет тропинка. По узкому перешейку между двумя глухими
Простор, открывающийся с площадки, так необъятен, что кажется, будто ты птица, парящая высоко в небе, над рекой, над лугами, над лесом.
— Взлететь можно? — серьезно спросила Ольга, когда они с Матвеем подошли к самому краю обрыва.
— С ума сошла. Не прыгай — наверняка разобьешься.
— Хочу, Матвей! Улететь хочу.
— А ну тебя! Выдумываешь глупости. — Горбушин опасливо заглянул ей в лицо, за руку потянул от края площадки. — Иди сюда.
— Не бойся, не поднимусь я. Силы у меня такой нет.
— Да что это с тобой, Оля?
— Ничего.
Она села на разостланную газету, борясь с тоской, нахлынувшей вдруг на нее. Лицо стало злым, отчужденным. Матвей терялся, не понимая, о чем она думает, не находя слов для разговора.
— Парашютисткой бы тебе стать, — промолвил он, улыбаясь. — Или планеристкой. В Крыму, в Коктебеле девушки на планерах с высоких гор летают.
Ольга не ответила. Сидела покачиваясь, охватив руками колени, смотрела вдаль. Солнце уже скрылось, лучи его, вырываясь из-за горизонта, окрашивали облака в мягкие розовые, желтые и сиреневые полутона.
Ветер нес теплый запах цветов. Рядом где-то беспрерывно и печально пиликал кузнечик, провожая угасающий день.
— Что же ты молчишь? — вскинула голову Ольга.
— Просто не знаю, о чем говорить.
— Не все ли равно… Ну, скажи, какие тебе девушки нравятся, смуглые или светлые?
— Мне ты нравишься.
— Ой ли?
— Все смеешься?
— Наоборот. Я сегодня серьезна, как никогда.
— Огорчил тебя кто-нибудь?
— Нет, — грустно сказала она. — И не нужно об этом. Пора нам, Матвей, обратно.
— Успеем еще.
Он набросил на нее китель, обнял левой рукой. Прижимая ее голову к своему плечу, спросил:
— Хочешь уснуть вот так?
— Так тепло, — отозвалась она.
Объятие Горбушина было таким сильным, что Ольгу снова охватил страх: она чувствовала, что не сможет сопротивляться. И, странно, — ей совсем не было стыдно, хотя Матвей гладил ее ноги, колени. Она хотела сказать: «Не надо», но сидеть ей было уютно и лень было произносить что-нибудь.
Горбушин вдруг отодвинулся, шумно потянул носом воздух.
— Что? — встрепенулась
— Подожди. — Матвей сделал несколько шагов, наклонился и пошарил рукой под кустом. — Ага, есть, — удовлетворенно сказал он, садясь рядом. — Вот цветок интересный. Днем хоть и цветет, а не пахнет. Будто стыдится. Зато ночью какой запах, а? Голова кружится!
— Фиалка?
— Белая фиалка, ночная красавица.
— Зрение у тебя хорошее…
— Я сперва запах услышал… Жаль только с корнем сорвал, может, на этом месте еще бы вырос. Знаешь, как грибы растут?
— Может быть.
— А ну, дай я его тебе на грудь приколю.
— Сама.
— Не мешай. Я лучше сумею.
— Пусти, Матвей.
— Не пущу, — отстранил он руки Ольги, стиснул их крепко, до боли.
Совсем рядом она увидела его глаза, хотела крикнуть, но подумала с удивительным равнодушием, что это бесполезно, что в пустом лесу все равно никто не услышит ее.
В девять часов ребята встретились на краю оврага. Игорь пришел последним. Сашка Фокин сидел на камне и снимал ботинки. Рядом лежала труба, надраенная тертым кирпичом.
— Ты погляди, Игорь, кто есть этот человек? — возмущенно сказал Дьяконский. — Это типичный мещанин. Он идет в лес на массовку. Он собрался отдыхать, валяться на траве. Для этого ему обязательно нужно явиться в пиджаке и при галстуке.
— Снять! — весело закричал Игорь. — Бей мещанина!
— Караул! — вопил Сашка, прыгая на одной ноге. — Караул! Раздевают!
Галстук очутился у Игоря. Фокин, красный, растрепанный, снова сел на камень, сказал, отдуваясь:
— Черти! Артиста ограбили. Как я перед публикой покажусь?
— Нужен публике галстук твой, как рыбе зонтик… Ну, айда. Хватит копаться.
Ребята перебрались через овраг на тропинку. Приятно было шлепать босиком по теплой, мягкой пыли. Вычищенные ботинки несли в руках.
По отцветающему ржаному полю перекатывались под легким ветерком изумрудные волны. Когда добегала волна до тропинки, усатые колоски с шорохом пригибались к земле, кланялись проходившим мимо ребятам.
— Эй, смотрите! — воскликнул Сашка, указывая рукой.
С пригорка видна была дорога. По ней, поднимая пыль, двигалось несколько автомашин, шли люди.
— Весь город в лес подался! Эх, и погуляем сегодня!
— Трубу не прогуляй, — серьезно предупредил Виктор.
— Это нет. Боюсь только, как бы до дыр не продуть.
В лесу было много народу. На опушке, натянув между деревьями сетки, и арии играли в волейбол.
На поляне танцевали под оркестр. Музыканты сидели в кузове автомашины. Фокин присоединился к ним.
— Настя, кажется, обещала прийти? — спросил Виктор. — Что-то не видно ее.
— Она в лагере, к трем часам собиралась, — ответил Игорь.