Неизвестные страницы истории советского флота
Шрифт:
А „Авиор“ через Варну и Севастополь уже докладывал, что продолжает находиться рядом с советской подводной лодкой и ведет наблюдение за ее состоянием. Командующий ВМФ Болгарии вице-адмирал Добрев приказал капитану судна передать на подводную лодку, что к ней вышли на помощь советские военные корабли. Самому же „Авиору“ было велено оставаться в районе нахождения лодки и по требованию ее командира оказывать всю необходимую помощь.
…Посоветовавшись, Каширский и Бессонов решили пересадить на борт болгарского судна часть экипажа. Старший помощник составил список. В него в первую очередь вошли те, кто наиболее пострадал при выходе из отсеков, и молодые матросы.
Так как „Авиор“
— Нет, — сказал Каширский. — Надо поопытней!
Быстро перебрали еще несколько кандидатур и остановились на помощнике Олеге Фалееве.
Из объяснительной записки капитана 3-го ранга Фалеева: „Командир посоветовался с Каширским, решили высадить часть людей. Старпом составил список. На лодке было 95 человек… Я напомнил, что с группой надо послать офицера, так как судно иностранное. Командир предложил лейтенанта Герасименко. Я возразил: „Молод и неопытен, лучше Шабанов, Лавриненко или Рубеко“. Командир сказал: „Нет! Лучше капитан-лейтенанта Белика или Симакова“. Затем обратился к Каширскому: „А может, пошлем помощника?“ Каширский ответил: „Да, так будет лучше“. Командир сказал мне: „Готовься, пойдешь ты“. Инструктировал не разглашать состояние на лодке. Я отправился во второй отсек готовиться к высадке. За мной спустился командир и лично утвердил список личного состава. Из офицеров в него вошли еще капитан 3-го ранга Вилль, старший лейтенант Аджиев, лейтенант Петров. Я старший. По приказанию замполита оставил у него свой партбилет, то же сделали другие. Оставили свое теплое белье для остающихся…“
…Верхнюю палубу атомохода уже заливало. В двух оставшихся носовых отсеках дышать становилось все труднее — не работала вентиляция. К тому же из третьего отсека понемногу начал просачиваться углекислый газ. Некоторое время пытались вентилировать первый, открыв люк, но набегавшая волна захлестывала его, обрушивая в отсек потоки бурлящей воды.
Собрав команду, зачитали список покидающих лодку. Офицеры и матросы выслушали сказанное молча, так же молча и разошлись. Всего в списке покидающих было сорок три человека.
И снова обратимся к запискам капитана 3-го ранга Фалеева: „…Около 16.00 подошел мотобот с „Авиора“. В 16.30 я с первой группой в количестве 22 человек прибыл на теплоход. Представился капитану Смирнову Рэму Германовичу (Р. Г. Смирнов являлся капитаном Мурманского пароходства. На болгарском судне работал по договору между Министерствами торговых флотов СССР и Болгарии. — В.Ш.), поблагодарил за оказанную помощь от имени командира и всего личного состава. В 17.00 на „Авиор“ прибыла вторая партия (капитан 3-го ранга Вилль и с ним 21 человек). Прием нам был оказан хороший. Мокрых переодели. Больным (старшине 1-й статьи Ильченко и мичману Астанкову) оказали медицинскую помощь. Вилль, прибыв, сказал, что командир просит дать шлюпку для еще одной партии. Просил еще 20 спасательных жилетов, автономный фонарь и изоляционную ленту (надо было отсоединить кабели силовой сети, идущие от щитов дизель-генератора к щиту электродвигателя). Капитан ответил: „Погода резко ухудшилась. Море еще один балл, но ветер уже шесть-семь, а мотор шлюпки неисправен, другая вообще негодна. Я боюсь посылать ее еще раз из-за возможного трагического исхода. Как погода улучшится, сразу пошлем“. Просимое командиром болгары быстро подготовили, и капитан начал маневрировать для подхода к подводной лодке…“
Из письма бывшего матроса К-8 Николая Семенова: „…Погода портилась. Начало штормить. Командир подлодки Бессонов построил экипаж в носовой части и сказал: „Кто плохо себя чувствует и не может остаться на корабле — шаг вперед!“ Никто не вышел. Тогда он сказал: „Я воспользуюсь своим правом командира.
Тем временем дифферент на корму продолжал медленно увеличиваться. Атомоход все больше и больше заваливался на корму, высоко задирая нос. Темнело. Командир электромеханической боевой части Пашин вновь подошел к командиру:
— Всеволод Борисович! Судя по осадке, вода поступает в кормовые отсеки. Прекратить ее поступление мы бессильны. Лодка обречена. Надо спасать людей!
Бессонов резко обернулся. Его осунувшееся заросшее щетиной лицо было мертвенно бледным. Зло глянув на механика, он бросил:
— Ничего с лодкой не случится! Ты, главное, не паникуй!
— А я и не паникую! — в тон ответил ему Пашин. — Это факты!
Но командир уже повернулся к нему спиной.
Из воспоминаний заместителя командира корабля по политической части капитана 2-го ранга Владимира Анисова: «Командир БЧ-5 сказал мне, что, по его мнению, подводная лодка погружается. Он доложил командиру. Тот сказал: „Прекратите панику!“ Мы вместе подошли к командиру снова. На этот раз командир сказал: „Еще ни одна подводная лодка в надводном положении не тонула, и я уверен, что мы продержимся. Лучше продуйте главный балласт!“ Цистерны носовой и средней групп продули, но корму из-за волн было видно плохо. Со временем, однако, почувствовалось, что крен продолжает расти. Около 18.30 подошел командир БЧ-5, сказал: „Дифферент на корму растет!“ Снова подошли к командиру, ответ: „Прекратите паниковать!“»
В радиограмме Бессонов доложил: «Причины пожара не выяснены. Отсеки с 3-го по 9-й загерметизированы и обесточены. Реакторы заглушены… ИДА-59, ИП-46 использованы все… Л/с находится в 1-м и 2-м отсеках. Запас регенерации на 14 суток. В 17.30 43 человека передал на борт т/х „Авиор“. Моральное состояние л/с хорошее…»
Внезапно раздавшийся высоко в небе протяжный гул заставил стоящих на мостике людей поднять головы. Из разводья туч на лодку вынырнул американский «Орион». Тяжелая туша самолета-разведчика медленно описывала круги над неподвижным атомоходом, снижаясь все ниже и ниже. В проеме открытого люка видны были люди, снимающие лодку на фото— и кинопленку.
— Вот и шакалы пожаловали! — бросил в сердцах кто-то из стоявших наверху офицеров.
Сделав несколько кругов, «Орион» взревел двигателями и, грузно набрав высоту, исчез в пасмурном небе.
— К дяде Сэму полетел, на доклад! — прокомментировали на мостике. — То-то радости будет!
Вспоминает командир электромеханической боевой части В. Н. Пашин: «С разрешения командира снова продул ЦГБ из 3-й группы ВВД. Давление в группе 60 кг/см2. Предложил командиру дать радио о возможном разрушении активной зоны и поступлении забортной воды в отсеки. Командир отклонил это предложение…»
Несколько раз Бессонов подзывал к себе капитан-лейтенанта Симакова, единственного оставшегося в живых управленца.
— Что может быть с реактором? — спрашивал он его каждый раз.
Видно было, что командир нервничает.
— Инструкция по эксплуатации реактора утверждает, что при заглушении реактора ядерного взрыва быть не может, — отвечал Симаков.
— А что же может быть?
— Из-за недостаточного расхолаживания возможен тепловой взрыв, но думаю, что нам не грозит и это!