Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты.
Шрифт:
2. Карликовые животные
2. ИСКУССТВЕННО СОЗДАННЫЕ ЖИВОТНЫЕ
1. Животные с аномальным количеством тех или иных частей тела
2. Гибриды
2. Подкласс второй — ИНОПЛАНЕТНЫЕ ЖИВОТНЫЕ
1. ТРАНСФОРМИРОВАННЫЕ ЗЕМНЫЕ
1. Гигантские микробы
2. Амебообразные формы
3. Электро-медузы
4. Гибриды, например, хаши А. Толстого
5. Земные формы, имеющие аномальные размеры
6. Земные формы, имеющие одно или несколько необычайных свойств, например, прозрачность
Первый опубликованный рассказ Стругацких (если не считать отрывка повести «Извне», напечатанного как отдельный рассказ) сохранился в нескольких черновых вариантах. Работа над рассказом велась в основном в сторону сокращения текста, уменьшения научности и увеличения увлекательности. Была переделана завязка рассказа — убран эпизод, предшествующий тому, как Урм остался один.
Урм стоял посередине комнаты, а Николай Петрович и Ратиани озадаченно глядели на него. Затем они поглядели друг на друга. Николай Петрович сказал:
— Попробуем еще раз?
— Попробуем.
Николай Петрович откашлялся.
— Урм, — начал он, — подойди…
— Пароль, — торопливо подсказал Ратиани.
— Урм-Ар, подойди сюда.
Урм медленно повернул к ним плоское лицо. Они затаили дыхание. В узких глазах Урма зажглись и мгновенно погасли зеленые огоньки. Сухой, лишенный интонаций голос произнес:
— Не хочу.
— Неслыханно, — пробормотал Ратиани.
— Урм-Ар, — сказал Николай Петрович, четко выговаривая каждый слог, — Урм-Ар, почему ты не хочешь подойти?
— Мне надоело, — ответил Урм.
Николай Петрович выругался.
— Погоди. — Ратиани поскреб подбородок, подумал. — Вот что. Урм-Ар, помножь двести пятьдесят семь тысяч шестьсот тридцать девять на триста восемьдесят три.
Прошла секунда, другая.
— Ответ, — сказал Урм. — Девяносто восемь, точка, шесть сот семьдесят пять, точка, семьсот тридцать семь.
— Правильно? — спросил Николай Петрович.
Ратиани пожал плечами.
— Откуда я знаю? Я же не считал… Наверное, правильно.
— Ты заметил, что он считает медленнее?
— Пожалуй.
Они помолчали. Ратиани грыз ногти. Николай Петрович встал и обошел вокруг Урма.
— Фантастический урод, — пробормотал он. — Похож на помесь купеческого комода с кенгуру.
Урм невозмутимо молчал. Николай Петрович вернулся к столу и посмотрел на Ратиани.
— Ну, что будем делать?
Ратиани опять поскреб подбородок, скрипя двухдневной щетиной.
— Не знаю, дорогой, — сказал он. — Не знаю. Странное дело.
В Жизни не
— Сознательное неповиновение, — сказал Николай Петрович. — Подумать только! Он не хочет, ему надоело… Прямо голова кругом идет. — Он наморщил лоб, шумно вздохнул. — Сознательное… Чушь, конечно. Но сами мы не разберемся. Придется оставить для Стремберга. Стремберг…
— Товарищ Стремберг вышел, — объявил Урм. — Что ему передать?
Ратиани схватился за голову, а Николай Петрович вскочил, разъяренный.
— Передай Стрембергу, скотина ты этакая, что в тебе слишком много ослиного упрямства!
— Хорошо, — безразлично сказал Урм.
— Черт знает что. — Николай Петрович сел, затем снова вскочил. — Слушай, Ратиани, либо это огромная, небывалая победа, либо…
Он замолчал.
— Либо? — спросил Ратиани.
— Либо… Посмотри на Урма!
Урм тихонько покачивался на коротких ногах, поворачивая куполообразную голову вправо и влево. Черные отполированные раковины ушей шевелились, в глазах вспыхивали и гасли зеленые огоньки.
— Кто-то идет, — сказал Ратиани.
Дверь распахнулась, и на пороге появились Стремберг и инфраоптик Костенко, оба веселые, замерзшие, с ног до головы покрытые снегом.
— Наконец-то, — пробормотал Николай Петрович.
— Добрый вечер, дрессировщики! — крикнул Стремберг. — Как дела?
— Здравствуйте, как поживаете, — сказал Урм.
— Отлично, Урм, здравствуй, Урм.
Костенко отряхивал доху и топал ногами в унтах, не спуская глаз с Урма.
— Вот ты какой, оказывается, — сказал он. — Я думал, ты повыше, постройнее.
— Ничего. — Стремберг вытер мокрое красное лицо носовым платком. — Ничего, нам его не женить. Правда, Урм-Ар?
— Для передачи Стрембергу, — сказал Урм. — Во мне слишком много ослиного упрямства.
— Что такое? — изумленно спросил Стремберг.
— Слишком много ослиного упрямства, — повторил Урм.
Стремберг повернулся к Николаю Петровичу.
— Это еще слишком мягко сказано, — мрачно проворчал тот. — Он не слушается.
— То есть?
— Он отказывается выполнять приказания, — пояснил Ратиани. — Говорит, что ему надоело.
Костенко захохотал, разевая широкую белозубую пасть.
— Может быть, требует прибавки жалования?
— Может быть, — сухо ответил Николай Петрович.
Стремберг сел к столу, взял у Ратиани папиросу, закурил.
— Рассказывайте, — потребовал он.
— А что здесь рассказывать? — сердито сказал Николай Петрович. — После обеда, когда ты уехал, взялись за проверку логических цепей. Шахматные задачи, интегральные уравнения и прочее. Сначала все шло хорошо. Но когда перешли на систему силы и движения… Да ты попробуй сам.