Неизвестные Стругацкие. От «Града обреченного» до «"Бессильных мира сего» Черновики, рукописи, варианты

Бондаренко Светлана Петровна

— Значит, все в порядке? — спросил Тойво, отправляя в рот очередной розовый ломтик.

— Ну как же в порядке? — сказала Ася грустно. — Ну неужели ты не чувствуешь?

Тойво отправил в рот следующий ломтик.

— М-м-м! — воскликнул он. — Божественно!

Ася молча отстранила его руки от холдера, отщипнула палочками розовую ворсистую крошку и поднесла к вздернутому своему носу. Лицо ее сделалось суровым, веки опустились. Тойво оробело глядел на нее.

— Нет уж, Той, — сказала она очень решительно. — Я не позволяю.

Она потянула было от Тойво

холдер, но не на таковского напала, — Тойво одной рукой, как краб, вцепился в холдер, а другой рукой принялся быстро отправлять в рот оставшиеся пасифунчики. При этом он рычал, взлаивал и делал вид, что хочет укусить. Наконец Ася отпустила холдер, шлепнула его ладонью по темени и сказала:

— Диву просто даешься — на таких как ты смотреть! Тойво оскалил зубы и произнес:

— Ангр-р-р-р!..

— Прогорклость на последнем доступном градусе! — продолжала Ася. — А такие, как ты, ничего не замечают! Вкусовой запах вообще уже из другого класса! А таким, как ты, только бы челюстями молоть!

— Позволь! — сказал Тойво. — Но ведь продукт вполне доброкачественный! Чего вы там у себя теоретизируете? Разве мы жалуемся?

— Вы! — сказала Ася с неописуемым презрением. — Вас можно отрубями кормить! Вы не жалуетесь! Конечно, Совет экспертов допускает его в сеть семью голосами против шести… Конечно, если Бруно считает такой продукт доброкачественным, то о таких, как ты, и речи быть не может!

— А на самом деле? — спросил Тойво вкрадчиво.

— А на самом деле они становятся хуже с каждым днем! Магистр сегодня не то что пробовать — смотреть на них отказался!

— Так то Магистр, — сказал Тойво примирительно.

— Работу надо делать либо хорошо, — сказала Ася, — либо ее менять.

— Аська, — сказал Тойво. — Ну ей-богу же вкусно.

Ася молча махнула рукой и принялась убирать со стола.

— Это подумать только! — воскликнул Тойво. — Ведь в школе я всерьез мечтал стать дегустатором, не каким-то там задрипанным гастрономом вроде некоторых… — Он посмотрел на Асю выразительно. — А настоящим великим дегустатором. Как отец! Представляешь, я бы сейчас сидел у тебя в лаборатории, ты бы суетливо вскрывала для меня пасифунчики и почтительно подносила бы к моему высокопрофессиональному носу, а я бы только ноздрями шевелил и говорил бы тебе… нет, не говорил бы, конечно, а блеял бы этак высокопрофессионально: „Вкусовой запах у вас класса Сигма, а стагнация, золотко мое, вот уже в третьем градусе…“

Ася захохотала, а Тойво, очень довольный, ударил в ладоши, помыл руки воздухом и повторил:

— „В третьем градусе, голубка моя! Отрава!“ А ты при этом смущенно потупляла бы глазки и лепетала: „Да, Магистр. Яволь. Натюрлихь…“

Ася распахнула окно, села на подоконник и стала глядеть вниз, в двухкилометровую сине-зеленую пропасть.

— Да, это было бы здорово, — продолжал Тойво. — Но отец вовремя сказал мне с жестокостью фанатика: „Какой из тебя дегустатор? Ты — едок!“

Он заложил руки за голову и откинулся на спинку кресла.

— И отец был прав. Дегустатор я никакой, а едок — вполне на уровне эпохи. Никто не жалуется.

— Я боюсь,

что мне придется лететь на Пандору, — сказала Ася задумчиво-деловым голосом.

— Надолго? — сейчас же спросил Тойво.

— Не знаю. Может быть, и надолго.

— А зачем, собственно? — спросил Тойво осторожно.

— Ты понимаешь, в чем дело… Магистр считает, что здесь у нас проверили все, что возможно. Значит, не в порядке что-то на плантациях. Может быть, пошел новый штамм… а может быть, что-то происходит при транспортировке…

— Ты уже один раз летала на Пандору, — сказал Тойво, помрачнев. — И сидела там полгода…

— Ну что же делать…

Тойво поскреб пальцем щеку, покряхтел и сказал:

— Не знаю я, что делать… Я знаю, что полгода без тебя — это ужасно.

— А два года без меня? Когда ты сидел на Гиганде?

— Ну, вспомнила! Когда это было! Я был тогда молодой, я был тогда дурак… Я тогда был Прогрессор! Железный человек! Нервы, мышцы, маска, челюсть!.. А может, не полетишь? Пусть твоя Соня летит, она молодая, глупая… Красоточка, замуж там выйдет, а?

— Соня, наверное, тоже полетит, — сказала Ася. — А других идей у тебя нет?

— Есть. Пусть летит Магистр. Он эту кашу заварил, он пусть и летит.

Ася только посмотрела на него.

— Магистр? На Пандору?

— Беру свои слова назад, — быстро сказал Тойво. — Ошибка. Просчет.

— Да ему Свердловск нельзя покидать! Он за городом четверть века не был!

— Учту! — тарахтел Тойво. — Не повторится! Сморозил! Пусть летит Бруно.

Ася еще некоторое время жгла его негодующим взглядом, а потом снова стала смотреть в окно.

— А Бруно-то здесь при чем? Бруно вроде тебя. Ему этот новый букет даже нравится… помойка эта… Я-то думала, ты другое предложишь! — Она снова стала смотреть на Тойво. — Ага! Помрачнел! А еще ноешь: „Полгода… Без тебя…“

Тойво поднялся, пересек комнату и сел у ног Ас и на пол, положив голову ей на колени.

— Тебе все равно в отпуск пора, — продолжала Ася. — Ты бы там поохотился, съездил бы в Дюны, плантации бы наши посмотрел… Ты ведь даже представить себе не можешь, что это такое — наши П-плантации!

Тойво молчал и только все крепче прижимался щекой к ее коленям. Тогда она тоже замолчала, и некоторое время они не говорили, а потом Ася спросила:

— У тебя что-то происходит?

— Почему ты так решила?

— Не знаю. Вижу.

Тойво глубоко вздохнул, поднялся с пола и тоже сел на подоконник.

— Правильно видишь, — угрюмо произнес он. — Правда, еще ничего не произошло, но я боюсь, что вот-вот произойдет.

— Что?

Тойво прищурясь разглядывал черные полосы облаков, перерезающие медно-багровое зарево заката. Сизо-черные нагромождения лесов у горизонта. Тонкие черные вертикали тысячеэтажников, встопорщенные гроздьями кварталов, Медно отсвечивающий, исполинский ячеистый купол Форума слева и неправдоподобно гладкая поверхность круглого Моря справа. И черные попискивающие дротики стрижей, срывающиеся из висячего сада этажом выше и исчезающие в листве висячего сада двумя этажами ниже,