Неизвестные Стругацкие. От «Града обреченного» до «"Бессильных мира сего» Черновики, рукописи, варианты
Шрифт:
Речь Матвея Матвеевича на кухне слушают Парасюхин и Колпаков. Парасюхин взбешен, а вот о Колпакове говорится только, что он „вежливо улыбается и корректнейше кипятит себе молоко в кастрюльке“. Позже Авторы добавляют: „Видимо, он глубоко и тщательно обдумывает вопрос, куда ему отнести Матвея Матвеевича. К злакам или к плевелам? К агнцам или к козлищам? Истребить его в запланированном армагеддоне или, наоборот, возвысить?“ И после описания ссоры (когда к ней еще подключился Агасфер Лукич) снова в черновике идет только: „Петр Петрович Колпаков неопределенно улыбается“, а в изданиях добавлено: „…видимо, размышляя, куда ему отнести Марека Парасюхина“.
И далее Авторы продолжают вставлять определения. „Происходит взрыв“ — „Происходит
Добавлены определения и в упреках Агасфера Лукича по поводу душевных терзаний Манохина. Демиургу при подвижках пространства грозило не просто небытие, а АБСОЛЮТНОЕ небытие. Астрономическая теория, излившаяся с кончика шкодливого пера не просто избалованного теоретика, но и КАПРИЗНОГО. А сами слова Агасфера Лукича в черновике подаются как „град его упреков и репримандов“. РЕПРИМАНДОВ позже заменено на ДИАТРИБ. Себя же Манохин называет УБЕЖДЕННЫМ (позже исправлено на ЗАКОРЕНЕЛЫМ) атеистом. В размышления Манохина добавлено „Я не люблю без гипотез, я не умею без них“, и пару раз добавлено вводное „сами понимаете“ — для придания разговорности стилю.
Даже в перечисление, довольно обширное, определений, дающихся в черновике по отношению к собранным в квартире Демиурга личностям („всех наиболее омерзительных, безапелляционных, неисправимых носителей разнообразного зла“) Авторы добавляют еще и НАСТЫРНЫХ.
Проживающие у Демиурга вываливают в коридор, услышав скандал (разговор Агасфера и Муджжи). В черновике об этом пишется: „Ифриты и джинны были тут как тут“. Позже добавлено: „Вся бригада в полном составе“. И тоже позже добавлен еще один член этой „бригады“: „…даже Селена Благая“.
В рассказ Иуды о Петре („Петр только и делает, что сердится да нудит. Сядет, бывало, утром на задах по большому делу, поставит перед собой и нудит, нудит, нудит…“) Авторы повтором усиливают впечатление: „Петр только и делает, что сердится да нудит. Сядет, бывало, утром на задах по большому делу, поставит перед собой и нудит, нудит, нудит… тужится, кряхтит и нудит“.
После окончания рукописи Манохина в примечании Мытарина говорится: „Я вполне допускаю, что вся изъятая часть рукописи посвящена главным образом Г. А. Разумеется, возможны и другие объяснения“. Позже Авторы добавляют: „Их даже несколько“.
В описание дороги на Ташлицу Авторы добавляют: „Пыль за машиной поднимается до самого неба“.
Размышлений Г. А. о ненаказуемости преступника в первоначальном черновике нет. Есть лишь рукописная добавка, но и она не полна (выделенное добавлено уже при публикации): „Наказанию подвергается ВСЕГО ЛИШЬ тварь дрожащая — жалкая, перепуганная, раскаивающаяся, НИСКОЛЬКО не похожая на того НАГЛОГО, ЖЕСТОКОГО, БЕЗЖАЛОСТНОГО мерзавца, который ТВОРИЛ НАСИЛИЕ МНОГО ДНЕЙ НАЗАД (и ГОТОВ БУДЕТ ТВОРИТЬ НАСИЛИЕ ВПОСЛЕДСТВИИ, ЕСЛИ ЕМУ ПРИВЕДЕТСЯ УЙТИ ОТ ВОЗМЕЗДИЯ). ЧТО ЖЕ ПОЛУЧАЕТСЯ? ПРЕСТУПНИК КАК БЫ НЕНАКАЗУЕМ. Он либо уже не тот, либо еще не тот, КОГО СЛЕДУЕТ СУДИТЬ И НАКАЗЫВАТЬ… СЛАВА БОГУ, ЧТО ХОТЬ СМЕРТНАЯ КАЗНЬ У НАС ОТМЕНЕНА!“
После описания, как у него схватило живот, в черновике Мытарин замечает: „Нет, наверное, надо мне все-таки этим заняться по-серьезному“.
Атмосфера в городе по поводу Флоры удивляет Мытарина. В описание того, как выглядит город, Авторы добавляют: „Такое впечатление, будто никто сегодня не пошел на работу“.
В мысленный разговор с Аскольдом Авторы добавляют после „гении тоже ошибаются“: „Ньютон… Толстой… Эйнштейн…“, после „мы должны иметь свою голову на плечах“: „…хоть мы и не гении“. В слова Мытарина: „Лечить! Всех!“
Приводят Авторы и время действия
Впервые ОЗ были опубликованы в журнале „Юность“ (1988, № б, 7). Практически одновременно с этим изданием появились фрагменты повести в журнале „Советская библиография“ (1988, № 3). Фрагменты включали в себя самое начало рукописи Манохина (описание дома и разговора Демиурга с Агасфером Лукичом) и инцидент в подъезде (встреча и последующая драка Парасюхина и Манохина). Затем ОЗ вышли отдельной книгой в серии „Новая фантастика“ (М.: Прометей, 1989) и в авторском двухтомнике „Избранное“ (М.: Московский рабочий, 1989; М.: Вся Москва, 1989) вместе с произведениями АБС о современности (ЗМЛДКС, ВНМ, ГО). Двухтомник потом переиздавался в 1990 году в двух видах — тот же двухтомник и в виде трехтомника, где ОЗ публиковалось вместе с ГО, причем на обложке этого тома была любопытная опечатка: „Отягощенные Злом, или Град обреченный. Сорок лет спустя“. Затем пришел черед публикаций в собраниях сочинений.
И если публикации в „Юности“, „Новой фантастике“ и „Мирах братьев Стругацких“ были взяты из одного источника, то текст ОЗ, вышедший в собрании сочинений издательства „Текст“, отличается мелкой, но частой правкой. Дальнейшие издания частично повторяют вариант разночтений „Юности“, но чаще — вариант „Текста“.
Разночтения эти мелкие. К примеру (первым дается вариант „Текста“), инициал Мытарина („В.“ а не „К.“), „человек“ или „человечек“ (по отношению к Агасферу Лукичу), „никого не удивляет тот ернический тон“ — „никто не удивляется тому ерническому тону“, „оживились комары“ или „объявились комары“, „имен своих клиентов Агасфер Лукич старательно бежал“ — „имена своих клиентов Агасфер Лукич старательно скрывал“, „и ежели где чего прибавится, то тут же соответственно другого и…“ „убавится“ или „убывает“, „отменена“ или „упразднена“, костюмчик у хомбре „варсовый“ или „ворсовый“, „верю“ или „верую“, „Иоанн отдался ему без остатка“ — „Иоанн отдался ему всей душой“, „говноед“ или „дерьмоед“, „антисемит“ или „юдофоб“, „неслышные“ или „беззвучные“, „заболтали“ или „заболботали“, „Ибн-Куттабы“ или „Ибн-Кутейбы“ (или даже „Ибн-Кутабы“), „бутон лямур“ или „бутон д'амур“, „счастлив, как птичка“ — „счастлив, как пчелка“. В издательстве „Текст“ почему-то изменили количество дочек у рыбака Заведея (десять, а не девять).
А вот название того, что напевал Парасюхин, поднимаясь по лестнице, в изданиях представлено даже тремя вариантами: „Рассвет над Москвой-рекой“— „Рассвет над Москва-рекой“ — „Рассвет на Москве-реке“.
Жаль, что корректоры „Миров“ перестарались и исправили „вьялый“ на „вялый“ („Юрий Павлович Герман называл таких людей „красивый, но вьялый““). Также в обращении „Врачу, исцелися сам. Педагоге, воспитай себя…“ в „Мирах“ не к месту заменили звательный падеж дательным: „Педагоге“ на „Педагогу“. [20]
20
В старорусском языке выделяют различные типы существительных, и звательный падеж от слов типа „конь“ и „врач“ образуется суффиксом — у (-ю): „коню“, „врачу“. А от слов типа „друг“, „враг“ — с помощью суффикса — е, причем имеется постепенный исторический переход „-ге“ — „-же“. Таким образом, наиболее точно: „педагоже“. Ну, в крайнем случае, „педагоге“. (Источник: Н. Д. Русинов, „Древнерусский язык“. М., Высшая школа, 1997.) — В. Д.