Неизвестные трагедии Великой Отечественной. Сражения без побед
Шрифт:
25 июня танковые соединения, действовавшие в полосе 8-й армии, выполняя уже не отвечавший обстановке приказ, пытались продолжить наступление. 23-я танковая дивизия 12-го механизированного корпуса в ходе выдвижения в исходный район для наступления подверглась сильным ударам с воздуха и артиллерийскому обстрелу. В ходе марша часть танков была направлена для предотвращения угрозы охвата дивизии с фланга, а остальные, теснимые противником с фронта, начали отход. При этом, как отмечалось в донесении командира корпуса: «23-й мотострелковый полк, прикрывавший отход, в результате бомбежки с воздуха и артиллерийского обстрела был рассеян и мелкими группами отходил в различных направлениях» [102] ,
«Танковые полки 28-й танковой дивизии, – по воспоминаниям начальника автобронетанковых войск фронта П.П. Полубоярова, – 25 июня, подойдя к м. Пашили, попали под сильный огонь тяжелой артиллерии и противотанковых орудий врага… 56-й танковый полк смелой и хорошо организованной атакой прорвал вражескую оборону, уничтожив при этом 3 тяжелых и 14 противотанковых орудий. Затем он с ходу ворвался в колонну 8-го моторизованного полка противника, и с подходом 55-го танкового полка наши танковые полки полностью уничтожили эту вражескую колонну» [103] .
Но при этом 28-я танковая дивизия потеряла подбитыми и сгоревшими на поле боя 84 танка. В боях погибли командир 55-го танкового полка майор С.Ф. Онищук, командиры танковых батальонов майор Н.К. Александров и капитан И.В. Иволгин.
В наиболее тяжелом положении в этот день оказалась 2-я танковая дивизия 3-го механизированного корпуса. Против нее были дополнительно введены в бой части 36-й моторизованной и 269-й пехотной дивизий. Вот что сообщалось в донесении 4-й танковой группы: «…В течение 25 июня 269-й пехотной, 36-й моторизованной, 1-й и 6-й танковым дивизиям удалось еще больше сузить кольцо вокруг окруженного в этом районе танкового соединения противника. До настоящего времени уничтожено более 100 танков» [104] .
Дивизия понесла серьезные потери в людях и технике, в частях практически полностью закончились боеприпасы и горючее. 25 июня командир 3-го механизированного корпуса генерал-майор Куркин, находившийся в боевых порядках 2-й танковой дивизии, по радио открытым текстом доложил в штаб 8-й армии: «Помогите, окружен» [105] . Учитывая тяжелое положение дивизии, генерал-майор Солянкин вечером того же дня отдал своим частям приказ на прорыв из окружения.
В ночь на 26 июня и всю первую половину дня остатки дивизии пытались пробиться через фронт 1-й танковой и 36-й моторизованной дивизий 41-го немецкого моторизованного корпуса. Однако удалось это очень немногим, большая часть погибла или попала в плен. Среди погибших был и командир дивизии генерал-майор Е.Н. Солянкин (по некоторым источникам, генерал Солянкин застрелился).
Пока шло ожесточенное танковое сражение с превосходящими силами противника, все пять стрелковых дивизий 8-й армии сумели организованно отойти и 26 июня занять оборону между населенными пунктами Мажейкяй и Радвилишкис, в полосе шириной около 110 км. При этом фланги армии были открыты. Справа разрыв между 67-й стрелковой дивизией, оборонявшей г. Лиепая (ВМБ Либава), и 10-й стрелковой дивизией достигал 85 км. В этот разрыв немецкое командование незамедлительно направило 26-й армейский корпус. Слева 56-й моторизованный корпус противника развивал успех в направлении Паневежис, Даугавпилс.
В полосе 11-й армии 25 июня 16-й стрелковый корпус, в соответствии с приказом командующего войсками фронта, приступил к осуществлению контрудара с целью восстановления положения в районе Каунаса. Никаких объективных условий для этого контрудара не существовало. Группировка противника не была остановлена, не исчерпала своих наступательных возможностей и, владея инициативой, готовилась развить успех в направлении Вильнюса. Корпус не то что не обладал необходимым
Около 14 часов части 23-й и 33-й стрелковых дивизий корпуса юго-западнее населенного пункта Кармелава вступили в бой с двумя немецкими пехотными дивизиями, которые были поддержаны огнем артиллерии и ударами авиации. 23-я и 33-я дивизии вынуждены были с боями отходить. Командующий армией генерал Морозов принял решение развернуть 5-ю стрелковую дивизию для нанесения удара во фланг и тыл вражеской группировки. Однако в ходе выдвижения дивизия сама внезапно попала под сильный фланговый удар противника и начала отход. Чтобы избежать полного окружения армии, командарм приказал 84-й моторизованной дивизии нанести удар на Ионаву, которая к тому времени уже была захвачена немецкими частями. В течение дня она неоднократно атаковала, пытаясь прорваться через Ионаву на северный берег р. Вилия, но понесла большие потери и успеха не имела.
Положение 11-й армии после неудачного контрудара стало критическим. Командующий и штаб армии, по сути, потеряли управление войсками. Соединения осуществляли отход, не имея взаимодействия с соседями и связи со штабом армии. А начинавшая боевые действия в ее полосе 5-я танковая дивизия вообще оказалась за пределами фронта. Так, в оперативной сводке соседнего Западного фронта за 25 июня сообщалось: «Остатки 5-й танковой дивизии Северо-Западного фронта сосредоточены в 5 км юго-восточнее Молодечно (территория Белоруссии. – Авт.). В наличии – три танка, двенадцать бронемашин, сорок грузовых автомашин» [106] .
К исходу четвертого дня войны войска Северо-Западного фронта оказались в тяжелом положении. Основная задача – задержать противника в приграничной полосе и обеспечить развертывание главных сил Красной Армии – фронтом выполнена не была. Не удались и попытки ликвидировать глубокие прорывы немецких танковых группировок на важнейших направлениях. 8-я и 11-я армии фронта понесли большие потери и совершали отход по расходящимся направлениям. Соединения 8-й армии, непрерывно атакуемые противником с фронта и открытого левого фланга, отступали на север, в направлении Риги. В результате создалась реальная угроза прорыва противника к Даугаве. Плохо управляемые соединения 11-й армии с тяжелыми боями пробивались на восток, в направлении Полоцка, оставляя открытым направление на Даугавпилс. Как отмечалось в журнале боевых действий фронта за 25 июня: «Фронт вел две разнохарактерные операции. 8-я армия производила отход… Части отходили неорганизованно, иногда панически, управление терялось. 11-я армия частями 16-го стрелкового корпуса вела наступательную операцию с целью овладения Каунасом. Операция не была подготовлена… Отсутствие авиационной и плохая организация наземной разведки не позволили вскрыть подход двух свежих пехотных дивизий противника, которые и решили судьбу операции. Войска не были приведены в порядок, управление терялось» [107] .
И без того тяжелое положение войск усугубили действия националистов. Удар в спину готовился в глубоком подполье еще до войны. Об этом, в частности, свидетельствуют документы немецкого 800-го полка «Бранденбург». В них говорится, что в Литве «организованы активисты на территории противника. Это бывшие граждане прибалтийских стран, обученные специально для подрывных акций, саботажа и для охраны объектов. По данным руководителей, в настоящее время в каждом литовском населенном пункте существует такая группа. В Латвии и Эстонии такое же положение» [108] .