Неизвестный Байконур. Сборник воспоминаний ветеранов Байконура
Шрифт:
12 апреля 1984 г. памятник должен быть открыт. Когда Герман Степанович Титов увидел памятник и убедился, что проект может стать реальностью, он много сделал для того, чтобы памятник был открыт вовремя. А в день рождения Ю. А. Гагарина, 9 марта 1984 г., он вместе с начальником полигона генерал-лейтенантом Ю. А. Жуковым и полковником Б. С. Чекуновым ездил в г. Гагарин поздравлять мать Ю. А. Гагарина Анну Тимофеевну и подарил ей альбом с фотографиями Ю. А. Гагарина, которые были сделаны в разные годы на космодроме. В альбоме была и фотография памятника Ю. А. Гагарину на Байконуре. Со слов Б. С. Чекунова знаю, что Анне Тимофеевне памятник понравился. Она долго смотрела на фотографию и заметила, что сын похож.
О. Песоцкий уволился из армии в конце 1983 г. На открытие памятника командование полигона и руководство города нашли деньги и пригласили его приехать из Новосибирска. Тогда он рассказал, что живет трудно, работы постоянной нет, все как-то не может
Такая встреча и вручение состоялись в горкоме партии. Было много людей, больше незнакомых. Было много поздравлений. Этого Олег никак не ожидал, даже растерялся от такого внимания. Об этом писали городские газеты. А главное — встреча помогла О. Песоцкому заняться любимым делом. Ему предложили интересную работу. Он стал руководить студией в городском Дворце пионеров, учить детей тому, что умеет хорошо делать сам.
С созданием памятника Ю. А. Гагарину на Байконуре были и курьезы. Дело в том, чтобы установить памятник известному в нашей стране человеку, оказывается, надо иметь разрешение, которое дает художественный совет Союза архитекторов. Ссылаясь на такую установившуюся практику, первый заместитель Председателя Федерации космонавтики СССР, бывший спортивный комиссар ДОСААФ, регистрировавший рекорды космонавтов СССР, Иван Григорьевич Борисенко многих уговаривал на Байконуре и в Москве представить проект в этот Союз на утверждение, не устанавливать памятник Ю. А. Гагарину подпольно, без ведома художественного совета Союза архитекторов. Однако, боясь волокиты, создали памятник сами, без оглядки на авторитеты, без утверждений. Теперь бы сохранить в первозданном виде все эти памятники на Байконуре. Оставить память людям не только о подвиге Ю. Гагарина, но и о тех, кто создавал и испытывал ракеты, космические аппараты и корабли, кто отправлял космонавтов в полет.
На память приходят эпизоды, связанные с работой в комсомоле, когда инициатива молодых солдат и офицеров позволяла обустраивать наш быт, организовывать досуг, выращивать в степи дыни, арбузы, виноград, помидоры, огурцы и другое. Когда меня избрали секретарем комитета ВЛКСМ службы научно-исследовательских и опытно-испытательных работ, сокращенно НИОИР (тогда начальником службы был полковник М. Ф. Журавлев, а секретарем парткома майор П. В. Беляев), я стал знакомиться с ребятами в первичных организациях отделов, рот. Прихожу однажды к баллистикам, комсомольцам 9-го отдела, а мне говорят (это был Саша Корнилов, служащий Советской Армии, в будущем один из первых артистов нашего космодромного Народного театра, один из известных наших поэтов, директор телестудии Ленинска в 1976–1981 гг., руководитель экспедиции на полигоне от Загорского НИИ Химмаш): «Если хочешь, чтобы мы тебя поддерживали, шли за тобой, организуй драматический коллектив, сам выбери себе роль в пьесе, стань актером». Я говорю: «Не могу. Не умею я играть на сцене». А мне отвечают: «Сможешь. Будешь. Попробуй».
Мне поддержка or ребят была необходима, потому из-за страха провалить дело все-таки вынужден был принять их предложение. Стал ходить на репетиции, договариваться о помещении, о реквизите для спектакля. Первый спектакль «Гибель Алмазова», где я играл революционного матроса, мы поставили на сцене Дома офицеров к 7 ноября 1963 г. Сыграли его 4–5 раз. Следующий спектакль Т. и Ф. Гехт «Погоня за счастьем» мы поставили в январе 1964 г. и сыграли его более 20 раз. В нем участвовало 17 человек. Нашлась роль и для моей жены Тамары. Ездили по площадкам и выступали в клубах и на летних площадках перед солдатами частей и специалистами промышленных предприятий. Наш драмколлектив был приглашен на Всеармейский фестиваль творчества воинов в Москву в апреле 1965 г., в канун 20-й годовщины Победы советского народа в Великой Отечественной войне, где мы выступили на сцене клубов Военной академии им. Ф. Э. Дзержинского, 4-го НИИ МО в Болшево, санатория ЦК КПСС в Пушкино. Наш спектакль посмотрели около 10 тыс. зрителей. Разве это не успех? После такого успеха уже совместными усилиями наших «артистов» и тех, кто играл в драматическом коллективе при Доме офицеров полигона, были поставлены спектакли «Барабанщица» А. Салынского, «Свадьба в Малиновке» Б. Александрова и др.
Затем появилась детская театральная студия, спектакли которой всегда шли при полном зале.
Сколько энтузиазма было у моих товарищей, у комсомольцев полигона тех
В период моей работы и жизни на Байконуре активно работали клубы любителей поэзии, кино, филателистов, шахматистов, туристов.
Клуб любителей поэзии. Его создал в 1962 г. лейтенант Григорий Гайсинский. В 1963 г. клуб был преобразован в литературное объединение «Звездоград». Всего было выпущено 4 сборника «Звездоград». Первый — в 1963 г., второй — в 1964 г., третий — в 1965 г., четвертый — в 1970 г.
Кстати, наши сборники «Звездоград» нравились космонавтам, они с удовольствием надписывали на них свои автографы и просили оставить для них очередной сборник. Когда мы готовили к печати последний «Звездоград», мне поручили попросить Ю. А. Гагарина написать к нему предисловие. Тогда на очередной запуск космического аппарата по программе «Луна» прилетели Н. П. Каманин, Ю. А. Гагарин, В. Ф. Быковский, Н. Ф. Некирясов. Остановились они в гостинице на 17-й площадке. Вечером прихожу в гостиницу. Космонавты ужинают, разговаривают между собой. Жду в холле, когда они выйдут из столовой. Оттуда выходит Николай Федорович Некирясов, спрашивает меня: «Ты что пришел, комсомол?» Объясняю и прошу содействия. Он отвечает: «Какое содействие? Разговаривай об этом с Гагариным сам». Минут через пять появляются Ю. Гагарин и В. Быковский. Я к ним. Представляюсь. Излагаю просьбу. Ю. Гагарин говорит, поднимаясь по лестнице на второй этаж гостиницы: «Пошли, поговорим». Расспрашивает меня, кто они, полигонные поэты, когда будет напечатан сборник, сколько у нас комсомольцев на площадках и в городе. Обо всем ему рассказываю. Потом даю листок, где от руки набросал то, что мы хотели бы увидеть в предисловии. Юрий Алексеевич прочитал и сказал, что согласен с этой идеей и содержанием написанного.
Хотел положить этот листок в карман, но раздумал. Возвращает его мне и говорит: «Отдай это Быковскому. Завтра мы едем на 95-ю площадку, на пуск. Там у нас будет время, мы подумаем над этим и напишем. А вечером приходи сюда. Договорились?» Я кивнул и сказал: «Хорошо», спустился на первый этаж к В. Быковскому, рассказал ему о договоренности с Ю. Гагариным.
Он взял листок, прочитал его и сказал: «Сделаем!»
Я попросил В. Ф. Быковского, чтобы предисловие написал сам Ю. Гагарин (мы планировали сделать клише и разместить его в сборнике). В. Быковский ответил: «Понял».
На следующий день, в 8 часов вечера, прихожу в гостиницу за обещанным.
Ко мне сразу подошел В. Быковский, сказал, что сейчас принесет написанное, и поднялся на второй этаж. Ю. Гагарин с кем-то разговаривал в противоположной стороне холла. Увидев меня, поприветствовал рукой и сказал: «Мы все сделали, как ты просил». Я поблагодарил. Гагарин быстро поднялся по лестнице. Больше я его не видел.
Валерий Быковский подает мне лист, на котором аккуратно написан текст, и объясняет, что Ю. Гагарин попросил текст напечатать на машинке. Написан он был В. Быковским, а в нескольких словах исправления. Я расстроился. Где и когда я смогу напечатать его? Пошел домой к нашей машинистке Лидии Дмитриевне Дроботенко просить ее напечатать этот текст рано утром. Она согласилась. Но пришла поздно, минут 20 печатала, и поэтому я приехал в гостиницу космонавтов, когда там их уже не было — уехали в гостиницу «нулевого» квартала вручать руководителям полигона только что вышедшую из печати книгу «Космонавт и его Родина». Я на попутной машине туда. Но космонавты уже уехали на аэродром. Я следом за ними на патрульной машине. Приезжаю на аэродром и вижу, как закрывается дверь в салон самолета. Вот что значит не везет. Увидев меня, начальник политотдела М. И. Дружинин спросил, как я оказался на аэродроме. Услышав мой рассказ, он сказал, чтобы я не расстраивался, что скоро Ю. Гагарин снова прилетит на полигон и я смогу подписать у него это предисловие. Но этого не случилось. Это был последний приезд Юрия Гагарина на космодром. Через три недели он погиб в авиационной катастрофе.
Как память об этой последней встрече с первым космонавтом Земли бережно храню тот заветный листок и показываю его внукам, знакомым. Клише из этого текста делать не стали, а поместили его на первой странице последнего сборника «Звездоград».
Составителями и редакторами сборников «Звездоград» были: лейтенант Г. Гайсинский (инженер-испытатель), рядовой Марк Иоффе, майор А. М. Капустин (лектор политотдела), баллистик Александр Корнилов, строитель Вячеслав Злобин, полковник В. Т. Тужиков (начальник политотдела 3-го управления), майор В. П. Дорохов (начальник Дома офицеров), полковник Ю. Л. Львов (заместитель начальника штаба полигона), старший лейтенант Олег Ефиманов (офицер особого отдела), старший лейтенант Геннадий Кудрявцев (летчик авиаполка), младший сержант Юрий Быстрюков (секретарь комсомольской организации, член Союза журналистов СССР), старший лейтенант Валерий Мальцев (кинооператор).