Неизвестный Байконур. Сборник воспоминаний ветеранов Байконура
Шрифт:
Сломанные тандеры выпиливали вручную в допотопной мастерской. Прыгали на обтекатель (11-й уровень качающейся фермы обслуживания), чтобы вскрыть люк и добраться до разъема с «заломанным» контактом… Всего сейчас и не перечислишь!
Аппарат «Молния-1», успешно запущенный с Байконура 31 августа 1967 г., имел в своем составе аппаратуру ДРС (дальней радиосвязи). Это прототип командно-измерительных систем (КИС), используемых в дальнейшем на спутниках-стационарах и на спутниках к планетам Солнечной системы. Трудность состояла в том, что подготовка аппарата велась на 2-й площадке, а проверочные включения аппаратуры ДРС — на 31-й площадке, где размещалась ее КИА. Во время работ было получено замечание по функционированию бортовой батареи: «залипание» контактов датчиков давления.
Аппарат проходил испытания еще на 31-й площадке, и, чтобы не терять времени, которого у нас как
Вот здесь-то и пришлось поволноваться: величина емкости по документации составляет ориентировочно 80 ампер-часов, а батарея уже «приняла» 90, 100, 120… В воздухе витает тревога — заряд идет 6 часов. Аппарат уже прибыл, проведена его разборка для замены БХБ, естественно, весь коллектив в волнении: «Когда же наконец это кончится?!» С этим вопросом в разных вариациях пристают все, страсти накаляются с каждой минутой, и уже на слуху разные досужие мысли. Смежник-разработчик тоже запаниковал. Проходит еще час, второй, и только на исходе третьего часа, когда нетерпение достигло наивысшего накала, все мучения разом кончаются: заряд закончен! В батарею закачали 150 ампер-часов, т. е. почти в 2 раза больше, датчики отпустили вовремя. Вот только тогда смежник и я смогли перевести дух. Все хорошо, что хорошо кончается! А объяснение оказалось до боли простое. Батарея была «свеженькой» (т. е. недавно изготовленной), все ее банки подвергались дополнительному контролю и отбору. Но выяснилось это после того, как все перипетии уже закончились!
Недаром говорят: «Бог троицу любит!» Так случилось и с нашим предприятием. После того как вся основная тематика (включая и «Молнии») перебазировалась в Плесецк, на Байконур приезжали, и то нерегулярно, бригады, которые к 1973 г. были прекращены. Наше третье явление на Байконур — 95-я площадка. Оживление наступило с конца 1973 г., когда должны были начаться летные испытания блока «Д» НПО «Энергия» и совмещенные с ними испытания разработанного КБПМ и изготовленного Омским авиационным заводом (ОАЗ) головного обтекателя.
Вспоминает один из разработчиков головного обтекателя Ю. В. Белавенцев:
«Макет КА пристыкован к разгонному блоку, надвинут и пристыкован обтекатель, и вся сборка отправлена на ЗС. Весь объем наземной отработки закончен, мы облегченно вздыхаем и поднимаемся в помещение ВЧ связи. Там нас ожидает известие, которое повергло всех в ужас! По результатам температурных испытаний предлагалось произвести перерегулировку нескольких замков продольного стыка обтекателя.
Блок уже заправлен, а замки находились в зоне, перекрытой конструкцией блока, и были практически недоступны. Нужно было либо возвращать блок назад, предварительно слив компоненты, все расстыковать или искать нестандартное решение.
На следующий день на полигон прибыли М. Ф. Решетнев и один из заместителей С. П. Королева Садовский. После обсуждения сложившейся ситуации было решено провести перерегулировку на заправленном блоке с максимальным соблюдением предосторожностей. Из помещения удалили весь персонал, не участвующий в работе. Вокруг блока несколько человек с огнетушителями наготове. Через открытый люк ГО внутрь обтекателя, заполненного макетом спутника, проник Д. А. Новожилов.
Через показавшимися всем бесконечно длинными полтора часа Д. А. Новожилов выпал из люка. Рабочий халат его был мокрым от пота, но выражение лица свидетельствовало, что цель достигнута!»
Время не терпит, на выходе первая «Радуга». В спешном порядке ведется оборудование рабочего места в сооружении 92-1 для «Экрана».
Рядом поднялись стены нового МИКа — сооружение 95А-50, где специалисты, и гражданские и военные, готовят новые рабочие места для «Протонов», «Глонассов», «Лучей» и т. д. Новые КА поступают на полигон один за другим.
Распад СССР усугубил обстановку на Байконуре, оказавшемся в ближнем зарубежье. В нормальном состоянии поддерживались только сооружения, связанные с запуском космонавтов и выполнением международных заказов, а содержание остальных фактически прекратилось. Поездки бригад на подготовку изделий стали рассматриваться как подвиги.
Из воспоминаний Г. И. Кузьминых:
«Зима 93–94 гг. на Байконуре выдалась снежной и морозной. На дорогах были такие снежные заносы, что в них бульдозерами прорывали тоннели, в которых скрывались автобусы «ЛАЗ».
О людях, работавших в таких условиях, хочется сказать особо: они вынесли все! Дискомфорт на рабочей площадке, дискомфорт и адский холод в гостинице, где спать приходилось в меховой одежде. Надежды на ослабление мороза в январе не оправдались. Из-за снежных заносов мотовоз из Ленинска порой не мог дойти до площадки, так что хлеб доставлялся нам вертолетом. А тут еще сгорела подстанция, и 95-я несколько дней была обесточена, пищу готовили раз в сутки на кострах. Комнаты в темное время освещались, как в старину, свечами.
Жирным шрифтом обозначены запуски с космодрома Байконур
К сожалению, и в последующие годы проблемы социально-бытового характера до конца не были преодолены и только после работ с «Сесатом» наметились сдвиги в лучшую сторону.
Сибиряки-красноярцы всегда отличались завидным оптимизмом, поэтому не хотелось бы заканчивать повествование на слезливой ноте. Обратимся к статистике успешных запусков аппаратов разработки НПО ПМ с космодрома «Байконур» с 1995 по 1999 г. (за «пятилетку», как говорили в старые добрые времена): 1995 — 6КА, 1996 — 4КА, 1997 — запусков не было, 1998 — 1КА, 1999 — 1КА. Только за полгода 2000 г. на орбиту выведены и успешно функционируют 5 наших спутников, и это еще не все!
Вот на этом и основан наш оптимизм: «Несмотря ни на что, в конце туннеля должен быть свет! Свет в конце туннеля — ЕСТЬ!» И кто бы ни стоял у кормила власти, в небе будут летать самолеты, корабли будут бороздить океаны, поезда стучать по рельсам, страна будет задыхаться без развития связи — значит, продукция НПО ПМ будет нужна и будет всегда востребована.
Мы, красноярцы, всегда с огромной теплотой и благодарностью вспоминаем тех, кто трудился и продолжает трудиться с нами бок о бок, кто вместе с нами болеет за каждое изделие и кто вместе с нами радуется нашему очередному успеху — офицеров испытательных управлений и эксплуатирующих частей, людей в «зеленом».
Конечно, для нас, гражданских, пребывание на полигоне при всех невзгодах и трудностях было и остается командировкой, т. е. временным событием и в известной мере даже романтической экзотикой. Мы знаем, что через месяц-другой вернемся в цивилизованный мир, в привычную обстановку и климат, милые глазу пейзажи.
Вам же опять остаются жара и холод, песок и снег, дождь и ветер, каждодневные поездки на мотовозе туда и обратно.
В каждую подготовку, в каждый запуск вы вкладываете часть своего труда и жизни и вместе с нами на равных делите успехи, радости, достижения! Спасибо вам всем за это!
Спасибо вам, B. C. Патрушев, А. М. Войтенко, А. С. Матренин, В. А. Николаенок, А. С. Кириллов, B. C. Беляев, И. Ю. Лучко, В. И. Ярополов, Р. Крутов, Труничев, А. С. Жданко, В. И. Костомясов, Ахикян, В. М. Шемардин, В. Д. Карпенко, Пирожок, А. И. Могила, В. П. Кабицын, А. П. Завалишин, С. А. Кострома, Эсауленко, М. В. Маслянцев, В. И. Демидочкин, А. И. Домахин, В. В. Барыльник, В. А. Графинин, В. И. Ефанов, А. С. Карпинский, Ю. М. Крекотин, В. М. Гречак, Б. И. Васильев, А. С. Сечкин, Ю. А. Мартыновский, В. Т. Чуфистов, В. В. Незнамов, С. И. Куликов, В. Н. Голубничий, Е. М. Шлыченко, В. А. Абрамов, В. Пак, B. C. Разин, С. Г. Малахов, П. П. Цуцоев, Глущенко, Альперович, В. Д. Корчемный, В. И. Лутай, А. М. Чертов, В. И. Куралех, А. А. Опара, Н. Г. Горобец, Н. А. Борисюк, В. Е. Гудилин, В. А. Меньшиков и еще многие, многие другие!