Неизвестный Байконур. Сборник воспоминаний ветеранов Байконура

Стаднюк Иван Фотиевич

С ИП-15 мы прилетели на самый северный пункт, ИП-12, расположенный на берегу залива, недалеко от поселка Ука. Здесь условия размещения личного состава и семей были значительно лучше. Семьи разместились по частным квартирам в поселке Ука — «в тесноте, но не в обиде». Ука является первоначальным пунктом, поэтому темп строительства здесь был значительно выше. Не требовалось много времени и труда для доставки сборно-щитовых конструкций после их выгрузки с пароходов.

Вопрос со свежими овощами здесь тоже решался лучше. Оказывается, в районе Уки

местные жители имеют свои огороды, где выращивают картофель, капусту и лук.

После ИП-12 на следующий день мы вылетели на ИП-17 и ИП-14. Положение на этих пунктах было несколько лучше и особой тревоги не вызывало, тем более что сообщение с ними от Ключей было значительно проще. В районе ИП-14 был хороший строевой лес и посадочная площадка. Все это облегчало условия его строительства.

Пока мы производили облет измерительных пунктов, пароход «Красногвардеец» выгрузил положенное имущество и технику в Усть-Камчатске и на ИП-13 в заливе Озерной и вышел в район Уки, где стал на рейд для дальнейшей выгрузки имущества.

Для того чтобы обеспечить рейдовую выгрузку, начальнику ИП-13 было дано распоряжение из залива Озерной своим ходом отправить в Уку «Танкист» — малую самоходную плоскодонную металлическую баржу, предназначенную для выгрузки танков при десантных операциях. Экипаж этой баржи состоял из трех человек — старшины и двух матросов. «Танкист» должен был выйти в открытый океан, обогнуть мыс Озерной и прибыть на вторые сутки в Уку для оказания помощи в выгрузке с парохода. «Танкист» уже вышел в океан, но в эту ночь разразился большой шторм. Это событие нас очень взволновало, так как мы знали ограниченные мореходные качества «Танкиста».

На второй день с ИП-12 и ИП-13 сообщили, что сведений о «Танкисте» нет, его судьба неизвестна.

Для поиска «Танкиста» были посланы самолеты Ли-2 вдоль берега вокруг мыса Озерной. Предполагали, что штормом могло бросить «Танкист» на берег, если не разбило о скалы. Самолеты никаких признаков судна не обнаружили. Поиски продолжались и на вторые и третьи сутки, несмотря на штормовую погоду и плохую видимость.

На третьи сутки шторм утих, и к исходу дня «Танкист» благополучно прибыл в Уку. Что же было с ним?

Чтобы не быть выброшенным на берег и разбитым о скалы или перевернутым волной, командир «Танкиста» принял следующее решение: задраить люки моторного отделения, где размещался экипаж, открыть задний откидной борт трюма, заполнить его водой и в полузатопленном состоянии на период шторма уйти в открытый океан. Затопленный трюм придал большую остойчивость, волны свободно перекатывались через крышу трюмов, не создавая угрозы опрокидывания, а плавучесть была обеспечена задраиванием люков моторного отделения и кабины экипажа. По расчетам старшины, это было самое целесообразное решение.

Таким образом, в металлической полузатопленной коробке «Танкиста» три наших моряка трое суток находились в открытом и бушующем океане, не имея никакой связи с землей. После того как ярость океана утихла, они своим ходом прибыли

в назначенное место.

К сожалению, я не помню фамилий этих замечательных моряков, достойных глубокого уважения и наград. Получив сообщение о благополучном прибытии «Танкиста» в Уку, мы все были очень рады, настолько рады, что даже по достоинству не оценили тогда подвиг этих моряков. Только сейчас, вспоминая этот случай, приходится сожалеть о том, насколько мы были тогда захвачены делами, заботами и суетой, что не замечали героизм и подвиги наших замечательных людей.

Перед возвращением в Москву было принято решение собрать для беседы всех жен офицеров, находящихся в Ключах. Это совещание показало, что, несмотря на героизм и самоотверженность наших женщин, недоделки и упущения в вопросах быта семей начинают влиять отрицательно на настроение не только жен, но и офицеров. На совещании поднимались следующие вопросы: о трудоустройстве, об обеспечении овощами, о торговых точках, об обеспечении топливом на зиму, об организованном подвозе воды и т. д.

Все эти вопросы по сравнению с общими задачами мелкие и кажутся второстепенными. Однако они создают иногда ненужную атмосферу и вредные настроения, отрицательно сказываются на настроении и работе семейных офицеров. В то же время решение перечисленных вопросов было во власти командования «Камы» и не требовалось помощи сверху.

Я был также удивлен нареканиями солдат, живущих в Ключах, на плохое питание, мол, надоела соленая рыба, а свежей рыбы в рационе нет. Спрашиваю полковника Павленко, в чем дело. Он отвечает: «А куда я ее дену? У меня почти двухлетний запас соленой рыбы». «Но вам же разрешен улов свежей рыбы в неограниченном количестве. Почему вы не ловите рыбу и не кормите, хотя бы периодически, солдат свежей рыбой?» — «Здесь рыбу ловить пустое дело, ее сколько угодно, но ее надо оприходовать, а куда я дену соленую? Как я ее спишу?» — отвечает Павленко.

Этот разговор напомнил чудаков, плывущих по прекрасной реке с пресной холодной прозрачной водой и пьющих гнилую, протухшую теплую воду из бочек. Это образец формального соблюдения законности и бездушного отношения к людям. Да, бывают и такие крайности. Это отдельные отрицательные штрихи.

В целом коллективом «Камы» была выполнена большая и важная работа.

Когда я писал эти строки, объявили по радио (и показывали по телевидению) о мягкой посадке на Луну нашего космического аппарата «Луна-9».

Объявлена была благодарность ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета и Совета Министров СССР всем рабочим, инженерам, конструкторам, ученым и испытателям за большое достижение в освоении космоса.

Слушая это объявление, я подумал о том, что в этом большом деле немалая доля труда вложена и коллективом «Камы».

Но об этом мало кому известно. Ведь «Кама» от Москвы далеко.

Но мы знаем, что ни одного пуска баллистических межконтинентальных ракет, ни одного выдающегося события в освоении космоса без участия «Камы» не было.