Неизвестный фактор (Романы)

Нортон Андрэ

— Кем он был? — спросил Андас.

— Императором и повелителем. — Она не смотрела на него, но продолжала укладывать тело ровно.

— Повелителем? Чьим? Судя по его виду...

— Он продолжал сражаться, когда более слабые бросили оружие и ждали смерти. Он верил и трудился во имя этой веры! — Она оживилась, глядя на костер, как будто сама ощутила ту энергию, что заставляла умирающего не бросать свой тяжкий труд. — Он был единственной надеждой империи. И когда понял, что смертельно ранен, сумел отогнать смерть, чтобы успеть призвать

того, кто его заменит...

— Заменит? Но как я могу заменить его, женщина, если ничего не знаю?

Шара, хоть и казалась беднейшей кочевницей, говорила на правильном придворном языке. К тому же Андас начинал думать, что она гораздо моложе, чем кажется на первый взгляд. Кем она приходилась мертвецу? Женой, любовницей? По крайней мере, она должна помочь Андасу разобраться в происходящем.

Женщина сняла с плеч кусок грубой ткани, наброшенной, как шаль, и укрыла ею тело, закрыв лицо, — слепок с лица самого Андаса.

— Ты прав. Есть время оплакивать и бить в барабаны и время, когда об этом нужно забыть. Когда мы пришли сюда, он знал, что ему осталось жить несколько часов, и поручил мне остаться в живых и стать проводником для того, кто придет.

Этот мир — двойник твоего. Не знаю, почему это так. Но из твоего мира к нам действительно время от времени приходили люди. Казалось, им это удалось случайно и вернуться они не могут. Маг Атаби пытался раскрыть эту тайну. Он провел множество экспериментов. Последним стало это... — Она показала на арфу с порванными струнами. — Он считал, что определенные звуки могут открывать врата между мирами. Глубоким стариком явился он ко двору и умолял императора позволить испытать это изобретение.

Именно тогда Андас впервые увидел этого человека. Его воспитатель был учеником мага, он взял Андаса с собой на встречу. И старик, опасаясь, что властители не прислушаются к его словам (так и случилось), потратил много времени и сил, объясняя Андасу , что хотел сделать.

Но тень уже протянулась к нам. Его никто не стал слушать... кроме юного принца.

Она замолчала и больше не смотрела на укрытое тело Андаса, а бросила взгляд на развалины, словно что-то увидела в них. Андас мягко заговорил с ней, как с равной по положению.

— Ты говоришь о тени, госпожа?

— Да. И у этой тени есть имя... грязное имя... такое, которое нужно выплевывать! Кидайя... Кидайя Среброязыкая! — Ее худое лицо омрачилось. — Кидайя из рода Нарадов.

Андас вздрогнул, и она, должно быть, заметила это.

— Значит, ты о ней слышал? В твоем мире она тоже проклята?

— О Кидайе я ничего не слышал. Но о роде Нарадов, о безымянном племени Старухи — да. Но как могла представительница этого проклятого рода проникнуть в ваш двор?

— Хороший вопрос. Задай его тем, кто поет песнь Костей. После восстания Ашанти был принят закон, согласно которому ни один представитель рода Безымянных не имеет права приближаться к императору ближе чем на день пути. Но Кидайя легла в его постель, ела с его свадебного блюда,

хоть и не носила короны. Даже околдованного можно удержать от преступления! Император ввел ее в Цветочные Дворы, но не посмел оказать ей Первые Почести. Тогда Кидайя заставила его заплатить за это, и вся империя превратилась в то, что ты видишь, — в развалины, где царит запустение.

Своей хитростью и коварством Кидайя настраивала род против рода, и мятежи вспыхивали один за другим. Она наложила заклятие на память императора, и он стал ненавидеть тех, кто служил ему вернее всех. Кланы гибли, их главы и целые семейства были убиты. Даже жизнь Андаса удалось спасти только хитростью... — Она положила руку на укрытое тело.

Когда принц достиг возраста принятия щита, он оказался единственным прямым наследником. Об этом позаботилась Кидайя, сплетая свои паучьи сети. Император был слишком стар, слишком околдован ею, чтобы прислушаться к тем, кто еще мог спасти его и империю. А она — она не старела! Колдовство Старухи поддерживало ее. Шли годы, а Кидайя становилась все прекраснее и злее.

Но у нее не было сына — законного. Рассказывают, будто она тайно родила дочь, посвятив ее Старухе, и решила, что ее дочь будет хранить ключ...

Услышав эти слова, Андас крепче сжал талисман. Нельзя было сказать, что женщина не может властвовать, если имеет на это право. В прошлом императрицы дважды касались того, что он сейчас держит. Но чтобы та, кто владеет запретными знаниями, решилась на такое...

— Когда она сочла, что достаточно сильна, чтобы действовать, она настроила императора так, что он отвернулся от Андаса. Был раскрыт глупый заговор, столь бессмысленный, что все понимали — это фальшивка, но он давал императору предлог объявить Второе Наказание...

Она опять замолчала, а Андас шумно перевел дух. В его мире Второе Наказание существовало лишь в темных анналах далекой истории, хотя по закону ему по-прежнему можно было подвергнуть любого мятежного представителя королевского рода. Но уже сотни лет оно не применялось. В какое варварское состояние погрузился этот мир-двойник, если возродилось такое?

— Но глаза... — возразил он. Лицо мертвеца было закрыто, однако Андас был уверен, что не ошибается. Глаза были как глаза... его не ослепили.

— У Андаса сохранились друзья, готовые рискнуть жизнью ради того, чтобы подлинная линия не пресеклась и чтобы эта ведьма не села на Тройной Трон, — сказала Шара. — Но принцу пришлось вести игру, на которую мало кто способен: он постоянно носил маску Второго Наказания, и никто не знал, что он не потерял зрение. А у слепого принца нет права на трон. И Кидайя презрительно позволила ему заползти в нору, скрыть свой позор и бесчестье. Принц уцелел и одержал небольшую победу, ведь она не наслала на слепца те злые муки, какие известны последователям Старухи, обращающие людей друг против друга. Принц превратился в ничто, в пылинку, которую она смела в сторону и о которой забыла.