Неизвестный фактор (Романы)

Нортон Андрэ

— Но он не ослеп, — медленно произнес Андас. Слепой принц, или калека, или слабоумный не может стать императором — в мрачном прошлом это был легкий и распространенный способ избавиться от соперника. Но играть роль слепого и тут спасти свою жизнь — на это требуется такое терпение, что Андас поразился самой мысли об этом.

— Да, он не ослеп. И он был молод, очень молод, но обладал умом и пониманием зрелого человека. Он замечательно сыграл свою роль. Сначала она держала его при дворе как предостережение и угрозу остальным. И, думаю, как символ своего торжества, которым она наслаждалась. Но обнаружив, что жалость к несчастным

никогда не умирает, она отправила принца в крепость Кам. И допустила ошибку.

— Горцы никогда не любили последователей Старухи, — заметил Андас. И хотя он не знал, так ли обстояло дело в этом мире, Шара кивнула.

— И у вас так же, как у нас? Да, верно. У них был призывающий духов, наделенный необыкновенной силой, сторонник мира, хорошо разбирающийся в жизни и людях. На его счету несколько чудесных исцелений — публичных. А командиром крепости был человек из рода Ханганг...

— И он выступил против Безымянных... — снова вмешался Андас. Он словно просматривал полузабытую историческую ленту.

— Именно. А вызывающий духов провел еще одно чудесное исцеление — в тот день, когда из Тройных Башен пришла весть о кончине императора.

— И началась гражданская война? А много ли ваших лордов поддержало Кидайю?

— Она хорошо подготовилась. Больше трех четвертей ближнего круга императора были ее людьми. Ей стоило только сжать кулак, и она раздавила бы их, они это знали. Да, у нее была поддержка, и вспыхнула война. Но все решилось бы между нами, если бы она не призвала наемников со звезд. Их оружие прогнало верных лордов в горы, как зверей. И с тех пор дело приняло дурной оборот. — Шара подняла руку и снова уронила ее. — Наемники удерживают среднюю часть государства. Но у них нет поддержки извне — два года назад наши диверсанты уничтожили их центр связи в Трех Портах. А большую часть вооружения им уже пришлось бросить из-за отсутствия боеприпасов и запасных частей.

К тому же пришла удушающая смерть, и они пострадали от нее больше, чем мы. Говорят даже, что удушающая смерть — это их оружие, которое они неверно применили, и после того, как они захватили Зохейр, эпидемия распространилась оттуда. Но Кидайя выпустила и другое зло — ночных бродяг...

Андас содрогнулся.

— Но это легенда. Ею пугают детей. Разумные люди...

— Разумные люди не поверили — и погибли. То, что в дни безопасности мы гордо считаем суеверием, в темные времена, когда человек прячется от смерти, может обернуться правдой. Здесь ночные бродяги вполне реальны. К тому же... произошло предательство и в наших рядах! — Голос ее, ровный и спокойный, внезапно дрогнул. — Так сразили моего любимого повелителя. Он знал, что его рана смертельна, хотя, сколько мог, обеими руками цеплялся за жизнь, чтобы призвать на помощь того, в кого поверят его люди. Месяцами искал он тайник мага Атаби, надеясь найти там оружие, которое можно будет обратить против ослабевших захватчиков. А когда нашел, тайный враг нанес ему удар. Думаю, этот неизвестный хотел использовать то, что нашел мой повелитель, чтобы договориться с Кидайей.

Но повелитель отразил нападение, потеряв при этом все, кроме меня. И позволил мне только перевязать его раны и помочь добраться сюда... с тем, что он нашел в тайнике... ведь маг оставил послание, и мой повелитель считал, что с помощью этой необычной арфы можно призвать из другого мира того, кем в этом мире был он. И ему это удалось! Он передал в твои руки

власть и обязанность...

— Но, госпожа, это не... я не могу... — Андас впервые понял, что натворил, когда, зачарованный древним ритуалом, дал клятву умирающему. Это не его война. Он не мог возложить на себя это бремя, ничего не зная и не понимая. Первый же встречный поймет, что он самозванец.

— Ты Андас, император. — Она строго посмотрела на него. — Я была свидетельницей, как и этот чужак... которого ты так неразумно привел с собой... что ты стал императором. И если я в этом поклянусь, кто не поверит мне? У тебя его лицо.

— У него был шрам. Это отличие, — сразу ответил Андас.

— Шрам был получен за несколько дней до гибельного нападения, в котором он был ранен, — сказала Шара. — Из уцелевших только я знаю о нем.

— И кто же ты, если твой голос может создать или уничтожить императора? — спросил Андас.

Он не видел в ней ничего такого, что подкрепило бы ее слова, ее уверенность, будто она обладает той же властью, какой в ее рассказе обладала Кидайя. Худая женщина с заплетенными и собранными в узел, как у кочевницы, волосами, в изорванной одежде.

— Я Шара, избранная императора Андаса. — Она подняла голову и гордо выпрямилась, словно и впрямь стояла перед ним в золотых туфлях и драгоценной короне на пыльной голове. — Я из рода Брава-Балкис. Тебе это что-нибудь говорит, отпрыск рода Касторов?

Да, Касторы — королевский род. Но есть и более древние роды, имеющие право предлагать правителя Трех Башен, и один из них — сказочный, легендарный род Балкис. Последнюю дочь рода Балкис избрали, чтобы объединить его с родом Брава. Но в его мире этот род давно пришел в упадок и исчез. Здесь он сохранился, и Андас узнал речь благородного человека. Никто не станет заявлять о таком своем родстве, если это неправда.

Он поднял руки в церемониальном приветствии — защищая глаза от яркого, как солнце, императора.

— Приветствую тебя, благородная кровь.

— Это было давно и не здесь. — Из ее голоса исчезла высокомерная гордость. — Но я теперь здесь, и я избранная. Думаешь, моему слову о тебе не поверят? Ты Андас, император. А тот, кто лежит здесь, должен покоиться втайне, и почести ему мы можем возносить только в наших сердцах, даже не зная, где он похоронен.

Он не поспевал за ее мыслью. Андас встал и впервые за долгое время вспомнил о саларикийце. Он обернулся в поисках Йолиоса и увидел его едва различимый силуэт на некотором удалении. Саларикиец смотрел в дождь и ночь, он словно стоял на страже. Андас подошел к нему.

— Теперь ты представляешь, что происходит, — приветствовал Йолиос его скорее утверждением, чем вопросом.

Андас повторил рассказ Шары.

— И он передал тебе правление. А она говорит, что теперь ты император и должен скрыть его смерть и выдать себя за него. Ты это сделаешь?

Андас все время пытался оттянуть принятие решения. Может быть, именно поэтому он так терпеливо слушал ее рассказ, старался узнать о прошлом, чтобы не думать о настоящем и будущем.

Но об одном он не мог забыть. Хотя он давал клятву не в храме при блеске всего двора, он дал ее. И все, чему его учили, говорило, что теперь он император и у него свой долг и свои обязанности. Едва он дал клятву, он перестал быть человеком и стал символом. И хотя его окружали сейчас только холод и мрак, именно для этого он родился и был воспитан.