Неизвестный Фридрих Великий

Бельский Максим Александрович

Денисон Джордж Тэйлор в своей книге «История конницы» писал: «Еще никогда в древней или современной истории, даже в ходе войн Ганнибала или Александра Македонского, кавалерией не были совершены столь блестящие операции, которые можно было бы сравнить с деяниями конников Фридриха Великого в его последних войнах. Секрет их успеха заключался в тщательной подготовке отдельного солдата, в постоянных маневрах больших масс конницы, в доверии к сабле и в пламенной энергии, а также в тщательной расчетливости великих военачальников, командовавших ею» [72] .

72

История конницы: В 2 кн. Кн. 1. Денисон Дж.История конницы. – М.: ACT, 2001. – 480 с.: ил. – (Военно-историческая библиотека). Тираж 8000 экз. ISBN 5-17-004683-9. / Печатается по изданию: Денисон Дж. История конницы / Перевод с немецкого Е.А. Рауш фон Траубенберга.. – СПб., 1897

В „Idees pratiques sur la cavalerie” генерал граф де Рошфор (Le g'en'eral de Rochefort, 1799–1863) пишет: «Зейдлиц,

которому Фридрих обязан большей частью своих успехов, был такой ловкий и энергичный всадник, что не мог допустить, чтобы кавалерийский офицер попал в плен, пока он на коне. Это было им как-то высказано, когда он в чине ротмистра сопровождал короля. Фридрих, от которого ничего не ускользало, услышал это замечание и решил испытать Зейдлица. Случай не замедлил представиться. Свита проходила по мосту; дойдя до середины его, король остановился и, обращаясь к Зейдлицу, который был со всех сторон окружен лицами свиты, сказал: «Вы говорите, что кавалерийский офицер никогда не может быть взят в плен, это замечание бесспорно храброго человека; бывают, однако, случаи, когда можно бы сдаться без всякого бесчестья. Предположим, например, что мы ваши враги; вы, конечно, и не попытались бы пробиться. Что же сделали бы?» Зейдлиц с быстротой мысли дает шпоры лошади, бросается в реку и без всякого повреждения возвращается к свите; затем, кланяясь королю, говорит: «Ваше величество, вот мой ответ».

Фридрих Вильгельм фон Зейдлиц (Friedrich Wilhelm von Seydlitz, 1721–1773)

Храбрец Зейдлиц любил производить маневры конницы на труднодоступной местности, причем скачки происходили на огромной скорости. Это иногда приводило к случаям ушибов и даже к фатальному исходу. Король не терпел гибели людей просто так и сделал ему по этому случаю выговор. Но Зейдлиц, с усмешкой старого вояки, отвечал: «Если ваше величество будет делать такой шум из-за пары сломанных шей, то у вас никогда не будет тех смелых всадников, которые так необходимы в поле». Несмотря на такую жесткость в словах, на деле Зейдлиц отличался среди офицеров своего времени рыцарским характером и гуманностью. В бою он всегда находился в первых рядах, при Кунерсдорфе был тяжело ранен картечью, прикрывая отход своих солдат. Если ему становилось известным, что кто-то из его офицеров без разрешения покидал расположение части, то генерал вместо взбучки устраивал соревнование: вскакивал в седло и скакал вдогонку. При этом наказание полагалось лишь в одном случае: если ему удавалось догнать нарушителя дисциплины. Если же нет, то генерал не только не наказывал, а напротив, награждал офицера за отличную езду. Вполне естественно, что подчинённые обожали его. Для своих солдат он полностью прекратил применять физические наказания, вдохновляя их исключительно личным примером и называя своими храбрецами, представляя к наградам. А также добившись права носить самую красивую форму в армии и отпускать усы.

Король всегда прислушивался к мнению своих талантливых офицеров, даже если это шло вразрез с его убеждениями. Поэтому он издал указ «Его Величеству угодно, чтобы ни одна здоровая лошадь не оставалась двух дней кряду на конюшне. Это единственное средство получить кавалериста, ловко управляющего конем и владеющего оружием…» Кроме того, гусарам внушали, что они сражаются не только за короля, но и за свою родину, за родной дом. Инструкции Фридриха гласили: «Все тактические маневры должны совершаться с возможно большей скоростью, все движения на коротком галопе – решительно запрещаются. Кавалерийские офицеры должны требовать от своих людей виртуозного мастерства в езде… Каждый эскадрон, получивший приказ об атаке, обязан немедленно и самым решительным образом атаковать врага холодным оружием, и ни один командир под угрозой немедленного раскассирования его части не имеет права вести огневой бой…». Как результат – прусская кавалерия превратилась в самую мощную ударную силу в Европе, поскольку в других странах конница седлала своих коней лишь раз в 7–10 дней. Фридрих сделал всё от него зависящее, чтобы статус офицера в Пруссии, и без того высокий, стал ещё выше. Теперь не могло быть и речи о том, чтобы офицерское звание получали просто так, по протекции, или покупали, что практиковалось в других странах. Не менее двух лет кандидата в офицеры готовили в кадетском корпусе, а затем переводили в войска, где он мог на деле применить полученные в училище навыки. Пехота, и без того неплохо натренированная, в результате интенсивной переподготовки стала намного превосходить армии всех европейских стран по скорости стрельбы, быстроте передвижения и управляемости на поле боя. Прусская пехота отличалась от других армий тем, что всегда и во всех случаях атаковала врага в штыки, навязывая рукопашный бой. В одном из своих наставлений король прямо требовал «решительно атаковать штыками врага, чей боевой порядок расшатан огневым боем».

Задолго до Наполеона Фридрих Великий понял и оценил важность снабжения войск: «Когда хочешь построить армию, начинай прежде всего с желудка; в войне целые нации переходят с места на место; с каждым днем рождаются у них новые потребности, которые ежедневно нужно удовлетворять, и гораздо труднее защитить армию от голода, чем от неприятеля. Поэтому в выборе провиантских и коммерсантских чиновников надо быть очень осмотрительным: если они воры и мошенники, государство много теряет». Прусские солдаты всегда носили в своих ранцах сухой паек из расчета на три дня, восьмидневный запас хлеба в полковых повозках. Месячный запас продовольствия находился в армейских обозах. Была создана эффективная транспортная система, которая позволяла прусской армии действовать быстро и ошеломляюще для противника.

Здесь следует отметить еще одно важное качество Фридриха II как полководца: король умел находить и возвышать талантливых офицеров. Причем таких, которые не просто бездумно выполняли все приказы, а умели, при необходимости, ему возражать и даже отказываться выполнять приказы, которые считали неразумными. Король однажды сделал выговор одному из своих офицеров: „Ich habe Sie zum Stabsoffizier gemacht, damit Sie wissen, wann Sie nicht gehorchen sollen” («Я сделал вас штабным офицером, чтобы вы знали,

когда не должны повиноваться»). То есть, вопреки всем наветам на прусских офицеров, которые якобы были лишь слепыми исполнителями воли своего монарха, на самом деле они были инициативными, думающими и проявляющими доблесть самого наивысшего порядка. Приведу яркий пример. В битве под Цорндорфом во время Семилетней войны, авангард Фридриха должен был атаковать правое крыло русской армии. Когда его шестьдесят орудий открыли огонь и пехота пошла в атаку, русские заметили, что прусский строй распался. Пехота двинулась в атаку, за нею конница, и пятнадцать батальонов были смяты, взято двадцать шесть орудий. Зейдлиц со своей конницей стоял за оврагом, откуда зорко следил за ходом битвы. Фридрих послал ему приказание спешить; послал другой раз – Зейдлиц ни с места. Взбешенный король послал третьего ординарца, через которого велел передать, что генерал отвечает ему головой за неповиновение. «Доложите королю, – сказал Зейдлиц, – что после сражения моя голова принадлежит ему, а пока она радеет о его же пользе». Страшный бой закончился тем, что Зейдлиц вынудил русские войска спешно отступать и одержал убедительную победу. «Вот еще победа, которою я вам обязан», – сказал король Зейдлицу. «Не мне, государь, а тем храбрецам, которыми я командую», – ответил скромно генерал [73] . А командиром прусских гусар и впоследствии одним из ближайших сподвижников короля стал Ганс Иоахим фон Цитен (Hans Joachim von Zieten, 1699–1786).

73

Абаза К. К. Героические рассказы. Народы Востока и Запада. С рисунками, картами планами. СПб., 1891.

Ганс Иоахим фон Цитен

Впервые его талант проявился в полной мере в сражении при Ротшлоссе, за блистательное участие в которой король произвел Цитена в полковники, а вскоре сделал шефом всех прусских гусар. Фридрих требовал: «Каждый кавалерийский офицер обязан твердо зарубить себе в памяти, что для поражения неприятеля нужно только два дела: первое – атаковать его с наивысшей скоростью и силой, второе – охватить его фланги!» Фон Цитен вполне соответствовал этим требованиям. Основное внимание в обучении кавалериста вместо стрельбы он стал уделять верховой езде и сабельным ударам с лошади. В непрерывных маневрах кавалеристов обучали стремительным атакам в сомкнутом строю, мгновенным перестроениям, всему тому, что обусловило полное превосходство прусской кавалерии на полях Семилетней войны, а сам Цитен получил прозвище Zieten-aus-dem-Busch (Цитен-из-кустов). Он однажды признался королю: «В ту минуту, когда я вижу противника, у меня уже готовы все распоряжения». Эпоха тяжелой кавалерии, которая топтала собственную пехоту на поле при Мольвице, навсегда ушла в прошлое.

3

В 1744 году Пруссия снова вступила в войну, которая получила название Второй Силезской. Но поначалу действия прусской армии были неудачны, поскольку австрийскими войсками командовал очень опытный генерал Траун. Он уклонялся от генерального сражения, зато умело маневрировал вокруг противника, отрезая его от союзников до тех пор, пока одним решительным ударом не отбросил за Эльбу. Вместо досады это вызвало восхищение у Фридриха II, умевшего высоко ценить талантливых людей. О фельдмаршале Трауне Фридрих говорил: «Это был мой наставник: у него выучился я сознавать мои ошибки». Во второй части «Истории своего времени» он писал: «Действия Трауна должны служить образцом для каждого полководца, который любит военное искусство. Хороший военачальник обязан подражать ему, если только имеет необходимые на то способности…» Король перенял эту мудрую тактику сочетания малой войны с большой. Восхищение восхищением, а ситуация становилась все более тяжелой. 20 января 1745 года умер союзник Фридриха Карл Альбрехт, а затем и Франция отказалась от военных действий против Австрии. Перед победоносными австрийцами открылась радужная перспектива полного разгрома оставшихся в одиночестве пруссаков. Весной 1745 года Фридрих II писал Подевильсу: «Если все мои средства окажутся неэффективными, а переговоры не принесут успеха, короче говоря, если обстоятельства обратятся против меня, тогда лучше погибнуть с честью, чем потерять всю оставшуюся жизнь и славу и уважение». Понимая, что на карту поставлено слишком многое, к продолжению войны Фридрих II подошел в высшей степени обстоятельно. «Из казначейства было вынуто шесть миллионов талеров, со всего государства сделан поземельный побор в полтора миллиона. Вся серебряная утварь, украшавшая дворец: канделябры, столы, люстры, камины… были обращены в деньги». Перед началом боевых действий Фридрих написал генерал-майору фон Готшармуа: «Сообщите всем вашим офицерам и унтер-офицерам, что тот, кто испытывает сомнения в успехе, не может служить в прусской армии».

Восстановленная и пополненная свежими силами армия, преобразованная прусская кавалерия в сочетании с личной храбростью короля определили исход битвы при Штригау, где 85 тысяч австрийцев и саксонцев под командованием герцога Карла Лотарингского противостояло 65 тысячам прусских солдат. Сначала король поутру атаковал и разгромил саксонцев, прежде чем австрийцы подоспели к ним на помощь. Затем Фридрих ударил по австрийцам и после ожесточенного боя разбил их армию. В этом сражении Фридрих II лично водил своих солдат в атаку и первым вскочил на защитный вал, воодушевляя солдат своим примером. Австрийцы позорно бежали, оставив на поле боя десятки знамен.

Несмотря на эту победу, война продолжалась, поскольку 13 сентября супруг Марии Терезии гроссгерцог Франц Лотарингский был провозглашен германским императором. Это послужило стимулом к продолжению боевых действий. Однако громкие титулы не помогают на войне, военное счастье вновь отвернулось от австрийцев: они потерпели поражение в битве при Гогенфридберге. Из письма короля Шарлю Этьену Жордану: «Жордано от Фредерикуса салют! Так вот, твой друг уже дважды победитель на протяжении тринадцати месяцев. Кто бы пару лет назад поверил, что твой ученик в философии, ученик Цицерона в риторике и ученик Бейля в здравомыслии, будет играть мировую роль в войне? Кто бы поверил, что Провидение пошлет некоего поэта перетряхнуть всю Европу и начисто перевернуть политические расчеты ее королей и военачальников?» К сожалению, это было одно из последних писем другу – Жордан вскоре умер после тяжёлой болезни…