Неизвестный Мао

Чжан Юн

Мао просил Москву одобрить развязывание им гражданской войны в разгар японо-китайской войны. Причина столь большой смелости заключалась в следующем: он чувствовал, что последнее развитие международных событий заставит Сталина одобрить удар по Чану. Кремль рассматривал возможность присоединения к Тройственному союзу, членами которого были Япония, нацистская Германия и фашистская Италия. Если Мао нанесет удар сейчас, осуществив вместе с Японией клещевой захват войск Чана, тот вполне может сдаться. Если же Мао внесет весомый вклад в победу над Чаном, это усилит позицию Сталина за столом переговоров с Японией.

Горячая просьба Мао позволить ему войти в этот дьявольский де-факто союз с Японией прибыла в тот момент, когда советский

министр иностранных дел Молотов как раз собирался выехать в Берлин, где одной из его целей было заставить Гитлера помочь Москве вмешаться в японо-китайскую войну. В директивах Молотова было записано: «сказать о необходимости добиваться почетного (sic!) мира для Китая (Чан Кайши), в чем СССР, м[ожет] б[ыть] с участием Г[ермании] и И[талии], готов взять на себя посредничество… (Маньчжоу-Го остается за Я[понией])». Молотов сказал фюреру: «Мы должны найти компромиссный выход из ситуации, сложившейся в отношениях между Японией и Китаем… в этом отношении СССР и Германия могли бы сыграть важную роль». Но это фюрера не заинтересовало.

Условия, предложенные Японией Китаю, не отвечали ожиданиям Сталина. Токио соглашался только на «русскую сферу влияния во Внешней Монголии и Синьцзяне», что едва ли было заманчивым для Сталина, поскольку обе эти территории уже были у него в кармане. Япония также считала «понятным и приемлемым оставить три северо-западные провинции [Шэньси, Ганьсу и Нинся] в качестве китайских коммунистических баз», но при условии, если русские согласятся «ограничить действия китайских коммунистов против Японии». Но эта идея также не удовлетворяла Сталина, поскольку КПК уже занимала значительно большую территорию, чем эти три провинции.

Неудача Москвы в достижении договоренности с Токио означала, что приоритетной целью Сталина оставалось предотвращение нападения Японии на Россию, а это, в свою очередь, вело к тому, что Мао пока не мог развязать войну с Чаном. Сталину был необходим единый Китай, который продолжал бы сдерживать Японию. Когда Сталин отправлял генерала Чуйкова [66] новым военным советником в Чунцин, тот поинтересовался, почему его посылают «к Чан Кайши, а не в китайскую Красную армию». Сталин ответил: «Ваша задача в Китае — крепко связать руки японскому агрессору».

66

Другая роль Чуйкова, о которой он не упоминал в своих мемуарах, заключалась в даче экспертной оценки, смогут ли китайские красные взять власть после поражения Японии.

Поэтому Кремль предложил Мао умерить свой пыл. Соответствующий приказ был отправлен 25 ноября: «Отныне ваша задача — вы играть время. Маневрируйте и всячески торгуйтесь с Чан Кайши относительно вывода ваших сил из Центрального Китая… Важно, чтобы вы не являлись зачинщиками военных действий против Чана». Одновременно Москва разрешила Мао давать отпор, если он подвергнется нападению. «Между тем, если Чан Кайши вас атакует, вы должны ответить всей своей мощью. В этом случае ответственность за раскол и гражданскую войну ляжет целиком на Чана…»

У Мао оставалась одна надежда: Чан выстрелит первым. Но поскольку сроки, установленные для перехода на север Н4А, проходили и выдвигались новые, Мао пришел к выводу, что «Чан не собирается предпринимать большое наступление».

Не сумев спровоцировать Чана на первый выстрел, Мао решил создать ситуацию, в которой палец Чана не сможет не нажать на спусковой крючок.

Глава 22

Смертельная ловушка для сподвижников

(1940–1941 гг.; возраст 46–47 лет)

Политическим комиссаром Н4А, базировавшейся на востоке Центрального Китая, был старый недруг Мао Сян Ин. Десятью годами раньше Мао попытался его устранить, поскольку тот

противился убийствам и пыткам при проведении чисток. Именно Сян Ин предостерегал от участия Мао в Великом походе, предсказывая, что он захочет взять власть. Сян Ин всегда оставался искренним в отношении Мао, иногда даже смеялся над ним.

Штаб Сян Ина, состоявший из тысячи штабных и 8 тысяч эскортных войск, располагался в живописном месте, называемом Облачный Пик, возле, вероятно, самой необычной и красивой китайской горы Хуаншань — Желтой горы. Именно здесь глазам потрясенного зрителя открывается изумительная картина: вокруг строгих, напоминающих готические шпили скал бегут, волнуются и тают облака. К декабрю 1940 года группа Сян Ина была единственной частью Н4А южнее Янцзы, так как Мао отправил 90 процентов Н4А к северу от реки и отдал эти войска под командование отдельного штаба, возглавляемого его давним союзником Лю Шаоци.

В том месяце Мао отправил группу Сян Ина прямо в лапы националистов, надеясь, что бойня заставит Сталина ослабить поводок, на котором он держал лидера китайских коммунистов, не давая ему расправиться с Чаном. За несколько месяцев до этого генералиссимус приказал Н4А перейти в Северный Китай. Этот приказ Мао проигнорировал. Однако в декабре 1940 года Мао приказал Сяну сниматься с места и следовать на север Янцзы.

Сян мог выбрать два маршрута. Кратчайший вел прямо на север (северный маршрут). Второй вел сначала на юго-восток и только потом через Янцзы, но значительно ниже по течению (восточный маршрут). 10 декабря 1940 года генералиссимус назначил северный маршрут, и Мао подтвердил приказ Сяну 29 декабря.

На следующий день Мао неожиданно велел Сяну выбрать восточный маршрут (следовать которым генералиссимус запретил), но не сообщил об этом Чану, уверенному, что красные пойдут согласованным с ним маршрутом. 3 января в штаб Сяна прибыло сообщение от самого генералиссимуса, в котором тот еще раз подтверждал маршрут и сообщал, что приказал всем армиям на пути красных обеспечивать их безопасность.

Сян тотчас ответил, что не пойдет по маршруту, указанному Чаном, и попросил очистить для него восточный маршрут. Но это решающее послание благодаря Мао так и не попало к Чану. Мао запретил всем коммунистическим командирам общаться напрямую с генералиссимусом и распорядился, чтобы связь осуществлялась только через него. И Сян 4 января 1941 года тронулся в путь сквозь холод и ледяной дождь по выбранному Мао восточному маршруту, не подозревая, что Чан не получал его сообщения [67] .

67

Мы знаем, что Мао скрыл это сообщение, потому что 13 января, то есть когда минуло девять дней, принесших много смертей, он сказал Чжоу Эньлаю, своему офицеру связи с Чаном: «Я отправил тебе сообщение от 4-го числа от Сяна Чану. Оно написано не должным образом, поэтому, если ты еще не передал его, пожалуйста, не делай этого». Уверенность Мао в том, что у него все еще есть время изъять сообщение, говорит о том, что он отправил его связисту совсем недавно.

Сян и его люди вышли прямо на значительно превосходящие силы националистов, которых не предупредили ни о подходе войск Сяна, ни о том, что они только проследуют мимо. Поэтому националисты решили, что это нападение. 6 января 1941 года начался бой. В тот день командир местных гоминьдановцев генерал Гу отдал приказ «уничтожить» красных.

Сян посылал отчаянные телеграммы в Яньань, умоляя Мао решить вопрос о прекращении огня националистами. Но Мао ничего не сделал. Когда Лю Шаоци, который был с основными силами Н4А к северу от Янцзы, 9 января послал в Яньань запрос о ситуации, Мао притворился, что ничего не знает, утверждая, что последний раз получил информацию от Сяна 5-го и больше ничего не слышал.