Неизвестный Нью-Йорк. История. Легенды. Предания

Бурлак Вадим Никласович

В 1788 году посланцы Шелехова встретили на Аляске, в заливе Якутат, светлоглазых, светловолосых, рослых белых людей. Жили они в племени индейцев колошей, говорили на их языке, но отличались манерами и одеяниями.

Когда об этой встрече сообщили Шелехову, он сразу вспомнил о пропавших моряках с пакетбота «Св. Павел» и решил, что светловолосые индейцы — их дети или внуки.

Примерно в семидесятых годах XVIII века в Нью-Йорке появился необычный молчаливый старик. По-английски он знал всего лишь несколько слов. Его повстречали охотники в верховьях реки Делавер. Знаками,

жестами, отдельными словами старик умудрился объяснить, что много лет назад на берегу океана был захвачен какими-то индейцами. Вначале ему и его товарищам — русским морякам они дали чашу с горячим отваром.

Потом наступило забытье. Сколько оно продолжалось — старик то ли не знал, то ли не сумел объяснить. Товарищей своих с корабля он больше не видел. Его, тогда еще молодого, крепкого человека, индейцы решили сделать «белым шаманом». С острова, где он был захвачен, его перевезли на материк. Путь этот оказался неблизким. В лодке будущего «белого шамана» постоянно поили напитком, от которого вначале кружилась голова, а затем терялось сознание.

Как и чему обучал его «верховный учитель шаманов», старик не смог рассказать. Когда через много месяцев наступил «час посвящения», учитель надрезал моряку на руке вену и попробовал на вкус кровь. Потом пояснил, что кровь — плоха и чужаку не стать шаманом. А этого индейцы не простят и отдадут бледнолицего в жертву белым волкам.

Чем-то русский моряк приглянулся «верховному учителю шаманов», и он посоветовал неудачливому ученику бежать — все время навстречу солнцу, пока не выйдет он к берегу другого океана. И там, если он не встретит счастья, то, по крайней мере, обретет покой.

Моряк выполнил совет. Более двадцати лет двигался он от берегов Тихого океана к Атлантическому. Преодолевал реки, дремучие леса, озера. Несколько раз моряк попадал в плен к индейцам разных племен. Иногда он убегал, но чаще индейцы, узнав, какой путь он проделал и сколько ему еще предстоит пройти, в знак уважения отпускали его на волю.

Неизвестно, встретил ли русский моряк счастье в Нью-Йорке — «на берегу другого океана», как напророчил ему «верховный учитель шаманов». Обрел ли покой в незнакомом городе? Состоял ли он на самом деле в экипаже «Св. Павла»?..

Обо всем этом не осталось документальных подтверждений… Еще одна нераскрытая тайна Нью-Йорка.

Однажды в Нью-Йорке

Оно бесстрастно, оно неотвратимо, неминуемо, вечно… Все боится времени, но время боится пирамид.

Народная мудрость

…здесь — на востоке Северной Америки — мы сталкиваемся с одной из важнейших и вместе с тем поразительнейших проблем истории североамериканских индейцев. В научной литературе она получила лаконичное обозначение «маунды», которые отдельные наши переводчики пытаются передать словом «курганы».

Милослав Стингл

Разговор

в нью-йоркской гостинице

Едва я уснул, как зазвонил телефон. В трубке раздался радостный голос моего нью-йоркского приятеля Стефана.

— Я здесь, в отеле «Франклин». Сейчас поднимусь к тебе! — возвестил он.

Позевывая и чертыхаясь, я пошел открывать дверь своего номера.

После приветствия, не извиняясь за поздний визит, Стефан заговорил об очередной своей авантюрной затее.

Это у него уже стало традицией: стоило мне появиться в Нью-Йорке, как он пытался втянуть меня в различные экспедиции, поиски, исследования, что ему иногда удавалось.

Начал он издалека:

— Для многих и в древности, и в наши дни время представлялось как бы неизменной дорогой, что ведет в будущее из прошлого. Помнишь строки из Томаса Элиота?..

Стефан на мгновение задумался, щелкнул пальцами и продекламировал:

Если идти по этой дороге Любым путем из любого места, То в любой час дня, в любое время года Она будет одной и той же…

С едва скрываемым раздражением я прервал декламацию приятеля:

— Ты еще вспомни Гераклита: «В одну и ту же реку нельзя войти дважды, ибо воды в ней вечно новые… Все меняется во всеобщем круговороте в творческой игре Вечности…»

Конечно, прав Гераклит: «Все меняется…» Да, все меняется, но только не Стефан. Заявился ко мне в гостиницу во втором часу ночи, чтобы порассуждать о времени, почитать стихи Элиота и потолковать о египетских пирамидах и о курганах Северной Америки!.. Это в его характере. Он неисправим…

Но моя досада осталась не замеченной Стефаном. Недовольный, что его перебили, он склонил голову и укоризненно взглянул на меня.

— Ну, при чем тут твои пространные рассуждения о времени, о пирамидах и какие-то курганы? — не унимался я. — Может, начнешь в два часа ночи излагать мне гипотезу, что первыми переселенцами в Америку были древние египтяне?

Брови Стефана изогнулись, усы агрессивно зашевелились. Чувствовалось, что сейчас он перейдет в атаку.

— Так вот, мистер нетерпение… Как всегда, прерываешь меня на полуслове. Выслушай до конца, а потом делай свои умозаключения. О времени я заговорил не случайно, также как и о пирамидах, и о рукотворных курганах Америки. Есть между ними связь!..

Я понял, что больше перебивать приятеля не стоит, изобразил на лице покорность и послушание. Правда, при этом весьма выразительно взглянул на часы.

— Знаменитое изречение «Время боится пирамид» переведено неверно!.. — ободренный моим молчанием, с пафосом воскликнул Стефан, словно не заметив многозначительного взгляда на часы. Воскликнул так, будто в пух и прах разнес, по крайней мере, теорию относительности, а самого лохматого гения Альберта Эйнштейна обвинил в невежестве.

— В действительности древние говорили не «боится», а «уважает» пирамиды, — в таком же приподнятом тоне продолжил Стефан.