Неизвестный Юлиан Семёнов. Разоблачение

Семенов Юлиан Семенович

материалы по тем вопросам, которые касаются его прежнего участка работы.

Мой брат Хорст говорил, что на участках, руководителей которых уже нет в живых, назначаются другие специалисты, они фигурируют под именем покойного шефа. Например, есть Геринг, занимающийся проблемами военно-воздушных сил; Геббельс — по пропаганде. Мой брат Хорст, который все еще живет в нашем доме в Аргентине, выполнял обязанности курьера между Канадой и США, Африкой, Южной Америкой и Европой. Он перевозил материалы руководителей тех или иных участков. Часто это были толстые пачки бумаг. Материалы эти концентрировались

в одном определенном месте и целы до сих пор.

"Квик": Ваш отец утверждал, что виновны крупные нацисты. Кого он имел в виду?

Эйхман: Бормана и Мюллера.

"Квик": Что он говорил о Бормане?

Эйхман: Отец требовал, чтобы тот сдался властям. Борман жив. Он живет в Южной Америке.

"Квик": Вы разговаривали с Борманом лично?

Эйхман: Нет, я не беседовал с ним.

"Квик": Где доказательства, что Борман жив?

Эйхман: Отец точно знал, что Борман жив. Отец был связан с группой бывших нацистов, располагавших в Южной Америке отличной агентурной сетью. Все они знают о Бормане, но молчат.

"Квик": А что вы знаете о Бормане?

Эйхман: Борман подвергся пластической операции лица, что, кстати, предлагал и моему отцу. Он меняет свое местопребывание, переезжая из Аргентины в Бразилию, из Бразилии в Чили. Последнее время он жил в Чили».

Потом Сесар показал мне заявление, сделанное под присягой бывшим капралом СС Эриком Карлом Видвальдом. Видвальд утверждает, что Борман теперь живет в Бразилии, на границе с Парагваем, в миле от западного берега реки Парана и в пятнадцати милях к северу от границы, в поселении «Колония Вальднер 555».

У въезда в поселение нет опознавательных знаков, лишь небольшая хижина, где живут сорок охранников, готовых совершить любое убийство для защиты человека, который ими правит. Поселение это — естественная крепость. На востоке река в десять миль, на юге — парагвайские джунгли, где живут племена, состоящие на службе у Бормана. Дороги с запада из Асуньсона, в Парагвае, проходят вдоль бразильских границ через четырнадцать поселений бывших эсэсовцев. Дальнейший путь — по реке Парана — хорошо охраняется. Большинство лоцманов — люди с берегов Эльбы.

Последний раз Видвальд виделся с Борманом в Монтевидео в марте 1965 года, а затем встретился с его адъютантом Швендом (Свендом), который живет в Перу, летом 1967 года.

Борман, по словам Видвальда, жил в Аргентине до 1955 года.

«Вальднер 555» построен в виде квадрата из восьми зданий, выходящих фасадом во внутренний двор. Дорога из маленького местного аэродрома проходит мимо тростниковой хижины охранников и петлей огибает сзади все здания поселка. Дом Бормана — единственное крепко сколоченное бунгало — находится в крайнем левом углу. Рядом ангар, где всегда готовы два маленьких самолета.

Единственная поездка Бормана в Европу, известная Видвальду, связана с финансами. Борман посетил испанский город Сантандер в июне 1958 года, чтобы убедиться, что два пакета документов были переданы нужному человеку. Бормана в этой поездке сопровождал, в частности, Видвальд.

В этих пакетах хранились бумаги трех банков Центральной Америки.

Борман много разъезжает. В Аргентине он был под фамилией Переса де Молино; в Чили скрывался под именем Мануэля Каста Недо и Хуано Рильо; в Бразилии он был Альберто Риверс и Освальдо Сегаде. Последний псевдоним Бормана — Кавальо.

Швенд в разговоре с Видвальдом оценил ежемесячный доход Бормана в пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. А капитал его основывается на двух источниках: тридцать пять миллионов фунтов стерлингов из фонда нацистской партии плюс личное имущество Гитлера, а также тридцать миллионов фунтов стерлингов из фондов СС.

Видвальд утверждает, что Борман после пластической операции стал неузнаваем, и говорят, что сейчас он находится на грани смерти — рак горла.

Видвальд утверждает, что фотография Стресснера с надписью «Моему другу» висит на почетном месте в спальне Бормана, рядом с портретами Гитлера и Геббельса.

В колонии «Вальднер 555» местные праздники отмечаются в день рождения Гитлера и Бормана, в день захвата фашистами власти. А цифра названия колонии происходит от личного эсэсовского номера Бормана. Здесь часто вспоминают Эрнста Вильгельма Боле, руководителя заграничных организаций нацистской партии. В числе директив, переданных Боле своим ландесгруппенлейтерам, руководителям региональных групп за границей, была следующая: «Мы, национал-социалисты, считаем немцев, живущих за границей, не случайными немцами, а немцами по божественному закону. Подобно тому, как наши товарищи из рейха призваны участвовать в деле, руководимом Гитлером, точно так же и наши товарищи, находящиеся за границей, должны участвовать в этом деле».

...Латиноамериканская реакция может в критические моменты прибегнуть к помощи бывших гитлеровцев, организованных в отлаженно функционирующее подполье в борьбе против тех сил, которые выступают против мракобесия и вандализма.

О мужественной работе Сесара Угарте много писали в перуанской прессе; его портреты печатались на первых полосах газет и обложках журналов. Но не слава и жажда популярности движут им, как всякий умный человек он с юмором относится и к тому и к другому — все это преходяще. А вот борьба с нацизмом, в каких бы формах он ни проявлялся, это дело жизни каждого солдата, который пролил кровь на полях сражений с гитлеризмом. В своем многотрудном поиске Сесар Угарте, перуанский патриот и антифашист, не одинок: миллионы честных людей в Латинской Америке ненавидят нацизм в любых его проявлениях и борются с ним.

«Известия»

1984 год

...Наш самолет летел через Атлантический океан из Дакара в Буэ­нос-Айрес.

Сосед мой то ли спал, то ли старался уснуть, а я продолжал думать о том, почему фашизм смог найти себе приют в Латинской Америке. Если бы, как говорил мой сосед, пока мы летели из Парижа в Африку, немецкий фашизм, прятавшийся в Андах и Кордильерах, действительно не представлял никакой силы, если бы действительно это была горстка людей, разобщенных и затаившихся, — тогда одно дело. Но судьба врача-убийцы Менгеле говорит о другом: за ним стоит мощная организация прикрытия, которая невозможна без организации действия.