Нэко
Шрифт:
— Проклятье! — Я вскочила и заметалась по комнате, цепляясь хвостом за мебель и стены. — Боги, боги, боги! Они только хуже всем делают. Зачем? Зачем надо было устанавливать такие правила? Это же жестоко!
— Вообще-то это справедливо, — невозмутимо отозвался Ксан со своего места. И так же невозмутимо пояснил: — Если бы не твое вмешательство, свет этой жизни уже давно бы угас. Его сохранила ты, а значит, тебе им и владеть. Все логично.
— Черта с два, — буркнула в ответ я, плюхаясь на табуретку, и пригорюнилась, размышляя о будущем.
Мое нежелание оставаться в этом мире только крепло с каждым проведенным здесь днем. Но смогу ли я пожертвовать жизнью Тиэна, чтобы вернуться домой? Не могу остаться, не могу вернуться… А что тогда делать? Может быть, все же есть способ
Я совсем «ушла в себя», просчитывая различные варианты развития событий, но тут демон, которому было глубоко плевать на все мои внутренние метания, неожиданно заявил:
— А мне вот интересно: почему взываешь ты к Фрейе — богине нэко, а проклинаешь то дьяволом, то чертями так, как привыкла в своем мире? — Он полюбовался на мое ошарашенное лицо с широко распахнутыми глазами, а затем удовлетворенно добавил: — Тоже не знаешь.
— Очень актуальный на данный момент вопрос, — печально вздохнула я, а потом с истинно кошачьей прагматичностью предложила: — Давайте ужинать.
Поесть сразу не получилось: сначала пришлось долго перемывать посуду, сданную вместе с домиком и ужасно пыльную и грязную. Для мытья, естественно, понадобилась вода, а о водопроводе в этих трущобах даже мечтать было глупо (хотя, как рассказал Тиэн, в богатых домах подобные системы уже начали появляться). Воду брали из крошечного полуобвалившегося колодца, находящегося во дворе. Этим занялся потомок дракона, а я, соорудив из нескольких веток подобие веника, принялась изображать великую домохозяйку, пытаясь привести жилище в более-менее приличный вид. В общем, на подготовку к ужину ушло почти три часа, и кушать мы сели, когда солнце уже давно зашло. Ксан, печально посмотревший на курицу, рядом с ним казавшуюся крохотной, от еды отказался. И я, признаться честно, этому порадовалась.
Во время ужина я старательно выпытывала у Тиэна всевозможные табу для женщин этого мира. Узнанное не порадовало: навскидку охотник припомнил с полдюжины запретов для высокого сословия и штук тридцать для простолюдинок. Вплоть до невозможности начать разговор первой или обогнать мужчину более высокого сословия на улице. Меч, как, впрочем, и любое другое подобное оружие, считается запретным практически для всех женщин, исключая тех самых содаланок. Дочерям благородных домов разрешается прикасаться к стрелковому оружию и коротким кинжалам. Простолюдинки не имеют права вообще дотрагиваться до оружия. Даже кухонные ножи они могут использовать только в доме. Помимо этого, я подозревала, что Тиэн рассказал мне не все просто потому, что некоторые запреты и на его родине могут считаться чем-то само собой разумеющимся.
— Почему я не притворялась твоим братом? — вяло удивилась я, размышляя о том, что было бы неплохо устроить здесь феминистическую революцию.
— Ты шутишь, госпожа? — изумился потомок дракона. — С твоей манерой двигаться мы бы привлекали слишком много внимания.
— А что не так с моей манерой двигаться? — заинтересовалась я настолько, что даже отодвинула недогрызенный кусок курицы, дабы мое чавканье не заглушало собеседника.
— Ты качаешь бедрами, — слегка смутился тот и, увидев мои расширяющиеся глаза, добавил: — Так ходят только женщины.
Немного подумав, я решила не озвучивать мысль о том, что его внимание к моим бедрам мне приятно, и вместо этого сменила тему:
— А что здесь с традициями замужества? Почему та женщина была рабыней своего мужа?
— С чего ты решила, что она была рабыней? — искренне изумился Тиэн и, пока я осознавала, что сделала слишком поспешные выводы и той женщине можно было помочь, продолжил: — Хотя в чем-то ты права, госпожа. Их положение действительно напоминает положение спасенных рабов. Точно так же они не могут ослушаться своих мужей или покинуть их более чем на три дня. И если супруг умрет до того, как у них появятся дети, она последует за ним. Но так было всегда, — он несколько растерянно пожал
— Если это брак, благословленный богами, то… то… — я задохнулась от странной ярости, не находя слов.
Такое положение дел было, с точки зрения аборигенов, единственно возможной реальностью. Что-то подобное, признаться честно, существовало и в нашем мире. Вот только здесь оно подкреплялось могуществом богов, а значит, бороться с этим безмерно сложно.
— К тому же, — тихо прошептала я на успевшем стать чуждым русском языке, — это все не мое дело. Я просто хочу вернуться домой. И сделаю для этого все возможное и даже больше. И плевать мне на этот мир.
Затем была злая бессонная ночь, до края наполненная размышлениями и переживаниями, а потом наступило серое, пасмурное утро.
Я боялась, что пойдет дождь и помешает мне заняться тем, ради чего мы остановились в этом городе, но демон авторитетно заявил, что осадков не будет, и священнодействие началось.
Сперва я решила приступить к изготовлению огненного порошка, который должен был составить основу нашей торговли. Для этого за серебряную монету была прикуплена у ближайших соседей целая куча дров, натаскано несколько ведер воды, нашедших приют в большом деревянном корыте. Тиэн помог установить над разложенным костром достаточно устойчивое сооружение, поддерживающее котелок, а затем ушел в город, надев более дешевый из купленных ему костюмов. Сегодня он не стал пить маскирующее зелье, обойдясь накинутым капюшоном, и не взял приметную саблю, прицепив на пояс короткий нож.
А я, несколько раз глубоко вздохнув и успокоившись, занялась одновременно незнакомым и удивительно привычным делом — алхимией.
Поначалу было очень боязно сделать что-нибудь не так, поэтому я на всякий случай даже вытащила во двор Книгу зелий, положив ее на расстеленный неподалеку плащ, однако заглядывать туда мне не пришлось. Память нэко, поселившаяся в моем сознании, хранила рецепты ничуть не хуже исписанного листа. Руки как-то сами собой вовремя подхватывали нужную травку, закидывая ее в котелок, губы отсчитывали секунды, разум четко фиксировал изменение цвета, силу кипения жидкости, сравнивая с информацией в рецепте. Все шло так, как должно. Добавив последний ингредиент, я поднесла ладонь к одному из знаков, выгравированных на боку котелка, и сконцентрировалась, посылая туда часть собственной жизненной силы. Содержимое котла взбурлило и с резким пшиком превратилось в облако багрового дыма, оставив на дне пару горстей красной пыли. Я сняла котел с огня и, дождавшись, когда он остынет, пересыпала содержимое в глубокую глиняную чашу. Затем ополоснула котел чистой водой и начала процедуру заново. Так прошел весь день. Раз за разом я варила зелье возгорания пламени, каждые два часа прерываясь на перекус. Производимые манипуляции с жизненной энергией ужасно изматывали, оставляя усталость и чувство звериного голода, который никак не утолялся.
К моменту возвращения Тиэна я в полубессознательном состоянии лежала на кровати. На столе стояли в ряд четыре полные тарелки огненного порошка, содержимого которых хватило бы на три десятка порций, сравнимых с той, что была у меня. Тридцать порций, да по пять каммар… И даже если емкости, про которые я бессовестно забыла вчера, для каждой из них обойдутся в целую золотую монету, получим мы почти состояние. Думать об этом было бы даже приятно, если бы не жуткая усталость во всем теле.
Через пару часов я пришла в себя настолько, чтобы встать и поесть супа, приготовленного Тиэном, а затем объяснить ему, какая именно тара необходима для зелий. К сожалению, стеклодувное дело в Оссоре, да и вообще в Империи, было не на высоте: местные маги не интересовались подобными вещами, наука особого развития не получила. Хорошее стекло, по утверждению Тиэна, делали нджеры… Но их самих в человеческую Империю не пускали, а возить сюда хрупкий товар было невыгодно. Мы договорились, что завтра потомок дракона купит несколько глиняных и несколько металлических сосудов, чтобы я смогла проверить их на возможность использования в качестве тары для зелий. После чего я уползла в другую комнату и забылась тяжелым сном без сновидений.