Некоторые девушки кусаются
Шрифт:
— Ни. Одного. Шанса.
— Обманщица. Если Этан прикажет тебе встречаться со мной, ты будешь встречаться.
Здесь я не могла удержаться от смеха:
— Да, твоя гордость нисколько не пострадает, если страж Дома Кадогана будет приходить к тебе на свидания в закусочную «Уэндиз» по приказу ее сеньора и мастера.
Морган с преувеличенной серьезностью покачал головой:
— Никаких «Уэндиз». Это должен быть по меньшей мере «Бенниганз».
Я приподняла брови:
— Да ты
— Город ветров в твоем распоряжении, Мерит.
Какое-то время мы оба стояли молча, смотрели друг на друга и ждали, кто отступит первым. Я уже представила себе, как бью его ногой в живот, наплевав на все обещания принимать его ухаживания, но сочла этот шаг политически безответственным. Я подумывала согласиться и объяснить, что только исполняю свои обязанности. А потом решила, что пойду на свидание, потому что мне этого хочется. Потому что он был красив и забавен, потому что мы вроде бы неплохо ладили, а если он тогда в клубе и подыгрывал Селине, то лишь по велению долга. Я могла понять его действия, даже если и не совсем понимала поступки его мастера.
Я глубоко вздохнула и подняла голову:
— Одно свидание.
В его улыбке появилось мужское самодовольство.
— Договорились, — сказал он и, еще немного наклоняясь, прижался ртом к моим губам. — Только не обманывай.
— Я никогда не обманываю, — сказала я прямо в его губы.
— Гм. — Он явно мне не поверил, но все же продолжал меня целовать, и по какой-то причине я ему это позволяла.
Но он не был Этаном.
Грубее? Возможно. Но пока и этого было достаточно.
Несколькими минутами позже — и эти минуты, как ни странно, доставили мне удовольствие — я уже вела машину на юг. Но прежде чем направиться в Дом Кадогана, я решила заглянуть в офис дедушки. Я нуждалась в чьем-нибудь сочувствии и не сомневалась, что дедушкин информатор уже поставил его в известность о вчерашних событиях. Я не включала радио и опустила стекла, чтобы слышать дыхание города в этот тихий весенний вечер. Сегодня я предпочитала шум машин лирическим мелодиям, воспевающим чувства, которым не могла доверять.
В квартале, как обычно, было тихо и безлюдно. Вот только у тротуара стоял блестящий «мерседес» Этана. Черный «мерседес», и больше никаких машин.
Более того, вообще не было заметно никакой охраны.
Это было неслыханно. Этан никогда не выезжал без охраны, и обычно за его машиной с откидным верхом следовал еще один джип. Так предписывал протокол. Я остановилась чуть дальше по улице, вышла из машины, достала мобильник и набрала номер Люка. Он ответил после первого же гудка:
— Люк.
— Это Мерит. Вы не потеряли нашего мастера?
Он хрипло выругался и спросил:
—
— У офиса омбудсмена. «Мерседес» стоит прямо перед входом. Я полагаю, с ним нет никакой охраны?
— Мы не настаиваем на том, чтобы он брал с собой охрану в автомобиль! — раздраженно ответил Люк, и я услышала, как он шелестит бумагами. — До сих пор я верил, что он не станет так идиотски себя вести и ездить в одиночку, когда убийца все еще на свободе, а бродяги взялись за оружие.
Я воспользовалась случаем и задала вопрос:
— Есть какой-то прогресс в расследовании?
Люк вздохнул, и я представила, как он развалился в кресле в оперативном отделе и забросил ноги на стол.
— Морган был в прекрасном настроении, когда они расходились, но это, по-видимому, твоя заслуга. Вряд ли их совещание было продуктивным. Ни у кого нет ответов на вопросы, а улики указывают на всех сразу. Никаких следов на месте преступления, кроме явно нарочно оставленных безделушек. Но они поняли, что Этан тут ни при чем и даже не санкционировал преступления. Это не его метод.
Тут можно было согласиться.
— Послушай, — сказала я, — раз уж я тебе позвонила… — Я помолчала, подыскивая подходящие слова для извинения. — Прости, что я вчера так быстро ушла. После этой выходки Моргана…
— Все в порядке, — быстро ответил Люк. — Ты справилась с ситуацией, выступила в самый подходящий момент и дала Моргану шанс выйти без потерь. Ты сделала свое дело. Я доволен. Да, кстати, видела бы ты свое лицо, когда он опустился на одно колено. — Люк разразился хриплым смехом. — Боже мой, Мерит, — заикаясь от смеха, сказал он, — это было бесподобно. Серна в луче прожектора.
Я состроила гримасу, которой он не мог видеть, и сухо проронила:
— Рада, что доставила тебе удовольствие, Люк.
— Вспомни свое испытание. Ты все делаешь не так, как другие.
— Ты имеешь в виду коммендацию? Это скорее было испытанием для Этана, а не для меня.
— Нет, я говорю о твоем превращении.
Я замерла с поднятой к звонку рукой и нахмурилась:
— Превращение? А почему ты говоришь о нем как об испытании?
Его тон стал более серьезным:
— А разве это можно назвать чем-то другим, кроме испытания?
— Я хочу сказать, что почти ничего не помню. Ну, боль, холод, больше ничего.
Люк так долго молчал, что я окликнула его, но и тогда он подал голос не сразу.
— Я помню каждую секунду, — наконец сказал он. — Три дня боли, лихорадки, жара и судорог. Мокрые от пота одеяла. И дрожь такая сильная, что я боялся за свое сердце. И я начал пить кровь раньше, чем физиологически был готов к ее приему. Как же ты всего этого не помнишь?