Некоторые парни…

Блаунт Пэтти

Я ерзаю на стуле, ощущая стальную заклепку, лежащую у меня в кармане, словно проклятый шип в боку. Черт, я разрываюсь между Заком и Грэйс, и мне это ненавистно. Ненавистно чувствовать себя узлом в перетягиваемом ими канате. После всего случившегося вчера, всего, что Зак мне рассказал, сделал для меня, я не могу поверить, что он такой, каким его выставляет Грэйс. Я не смогу посмотреть ей в глаза и сказать это. Поэтому делаю то, что у меня лучше всего получается.

Выбираю трусливый путь.

Глава 15

Грэйс

–

Грэйс, ты уже готова? – окликает мама. Я беру свою камеру и сбегаю вниз по лестнице. У мамы отвисает челюсть. – Ого. Ты выглядишь так красиво. В честь чего?

Смотрюсь в зеркало, висящее на стене в коридоре, проверяя гладкость волос. Я боролась с ними целый час прошлой ночью, выпрямляя свои кудри, пока волосы не стали напоминать сияющий занавес. На мне джинсы и простая футболка. Вся кожаная одежда и шипы наверху. Мне не обязательно носить доспехи каждый день. Я могу быть… ну, знаете… нежной, полагаю.

Обуваю удобные балетки вместо сапог с заклепками и иду на кухню, чтобы приготовить несколько сэндвичей.

– Мам, где ростбиф? – Я роюсь в ящике с мясной нарезкой.

– С каких пор ты ешь ростбиф? – Оттолкнув меня в сторону, она находит ростбиф, спрятанный под упаковкой швейцарского сыра.

Намазав майонезом пресные булочки, укладываю слои сыра, ростбифа и индейки, затем упаковываю сэндвичи в полиэтилен.

– Ладно, я готова.

– Грэйс, серьезно. В чем дело?

– Никаких дел, мам.

– Хорошо. – Она улыбается. – Рада за тебя.

Пятнадцать минут спустя мама уезжает, а я направляюсь к школьному зданию. Проклятье. Йен еще не пришел. Убираю свою сумку, толкаю тележку к месту, на котором мы вчера остановились, и надеваю свежую пару перчаток. Вздрогнув, оглядываюсь по сторонам. Да, точно одна, но, клянусь, я до сих пор чую запах Зака, стоящего рядом со мной там, где Йен толкнул его спиной в шкафчики.

Это было довольно неожиданно. Но я ему глубоко признательна. Надеюсь, он об этом знает. Я понимаю, насколько Йену было трудно выступить против друга. Линдси такого не сделает, хотя мне известно, что она ненавидит ту девочку, в которую ее превращает Миранда. Смотрю на свой телефон. Йен опаздывает. Надеюсь, у него не случился очередной приступ головокружения. Ох, дерьмо! Надеюсь, я не втянула его в еще большие неприятности с отцом вчера.

Услышав шум в конце коридора, испуганно всхлипываю и оборачиваюсь кругом, но там никого нет. Замерев на месте, со скованным телом, наконец-то замечаю – одна из ламп на потолке лопнула, но расслабиться не могу. Мои пальцы онемели. Сердце несется галопом, пот выступает на задней поверхности шеи. У меня нет на это времени сейчас, черт побери. Я сильнее. Хватаю тележку, качу ее к шкафчикам, расположенным около лестницы. Опрыскиваю несколько штук, драю их, поглядываю через плечо, ища посторонних.

Дверь на первом этаже по-прежнему закрыта.

Однако онемение распространяется дальше, в груди появляется тяжесть.

Черт, где Йен? Я должна позвонить его папе. Нет, стоп. Если он прогуливает, я его сдам. Но что, если он лежит где-нибудь без сознания? Я не могу дышать. Подхватываю сотовый, звоню маме, включаю громкую связь.

– Эй, Грэйс.

– Мама. Помоги.

– Что? Что такое? Что случилось?

– Не могу дышать, мам.

– Ладно, держись. Я разворачиваюсь. Хорошо, достань свою воду.

Воду? Точно. Моя сумка. Она не на моем плече. Тележка. Я положила сумку в тележку. Ползу к ней, раскрываю сумку, нахожу бутылку воды, жадно пью.

– Возьми полотенце, намочи и приложи к шее… как я тебе показывала.

Да. Полотенца. Отрываю несколько бумажных полотенец от рулона, смачиваю их водой, прикладываю к задней поверхности шеи под волосами.

– Хорошо, дыши.

– Не могу.

– Ты можешь, милая. Ты дышишь.

– Я одна, мам. Совсем одна.

– Нет, Грэйс. Никогда. Я здесь.

– Когда все это закончится? – шепчу я, потирая грудь, а мама вздыхает.

– Не знаю, Грэйс. Может, если бы тебе не приходилось видеться с ним каждый день… Например, в Европе. Ты могла бы встретить новых друзей, друзей, которые тебя не знают, не знают о случившемся. Ты можешь начать заново, милая.

Я закрываю глаза, запрокидываю голову назад, представляю, как взбираюсь по Испанской лестнице в Риме или исследую Лувр в Париже. Я могла бы проводить время с принимающей семьей или гулять по городу, встречать новых людей, людей, которые не знают, что я шлюха, людей с необычными акцентами и… с хорошими манерами, вежливых и…

Нет.

Нет. Вытираю холодный пот с шеи, прекрасно зная, что на другом конце света будет не лучше, чем здесь. Я должна посмотреть своему страху в лицо. Если сбегу, Зак победит, а он уже и так одержал достаточно побед в играх.

Узел в животе расплетается, я снова могу дышать.

– Грэйс, ты в порядке? – спрашивает мама, когда мое тяжелое дыхание замедляется.

– Да, – отвечаю, проведя ладонью по лицу. – Да, – повторяю более уверенно. – Уже лучше. Спасибо, мам. Люблю тебя.

– Тоже люблю тебя, Грэйс. Позвони мне позже, хорошо?

– Ага.

Я сую телефон в карман и поднимаюсь на ноги, которые едва чувствую. Но они не подгибаются, и этого достаточно на данный момент. Смотрю в окно, выходящее на стоянку, наблюдаю за командой по лакроссу. Даже с такого расстояния узнаю Зака по одной лишь его позе – руки на боках, голова высоко поднята.

Возвращаюсь к шкафчикам. Позади меня лестница. Я не пропущу, если внизу откроется дверь. Успокоившись, вычищаю шкафчик за шкафчиком в одиночестве до тех пор, пока в животе не начинает урчать. Только тогда делаю перерыв на обед.