Некоторые рубашки не просвечивают
Шрифт:
– Ага.
– А вы не думали о том, чтобы научить готовить Джорджа?
– Дальше будет видно.
– Чем вызвано появление у Джорджа комплекса обвинителя?
– Ведь если я вам скажу, вы будете это знать, не так ли?
– Логично.
Лоис наблюдала за тем, как я ловко перевернул яичницу, потом выложил ее на тарелку, а на освободившуюся сковородку бросил ломтики бекона.
– А если вы узнаете, то будете так поражены, что вряд ли придете в себя до Рождества.
– Меня трудно поразить.
– С удовольствием.
– Тогда приготовьте их сами. Вон там у вас стоит электрический тостер.
Она рассмеялась и занялась тостами, время от времени испытующе поглядывая в мою сторону.
Я подождал, пока хлебцы подрумянятся и Лоис смажет их маслом. Потом я поставил тарелку с яичницей в окружении ломтиков бекона на маленький кухонный столик.
Мы сели. Лоис налила две чашки кофе. Я положил себе немного яичницы.
– Вы не слишком голодны, – заметила Лоис.
– Это мой второй завтрак или третий – сбился со счета.
– Я сразу поняла: вы та самая птичка, которой достается первый червячок.
Она отпила кофе, положила себе яичницу, попробовала бекон и подцепила на вилку большой кусок.
– Черт возьми, Дональд. Из вас вышел бы прекрасный муж.
– Боюсь, что нет, – возразил я. – Я слишком груб. Я выволок бы жену из постели, задал бы ей трепку и велел приготовить завтрак, пока я бреюсь.
– Нет, вы бы так не сделали. Если бы женщина хорошо относилась к вам, то и вы были бы на редкость милы.
– Может быть.
Поглощая еду, она одновременно изучала меня. Я ей не мешал.
– Держу пари, что вы прямой человек, Дональд. – Лоис заговорила первой.
– Хотите испытать меня?
– Подумаю. Так с чего мы начали?
– Для начала ответьте мне, любили ли вы Джорджа Кэдотта, когда выходили за него замуж? – сделал выпад я.
Лоис в этот момент подносила к губам чашку, но вдруг резко, со стуком поставила ее на блюдце.
– Вот как обстоит дело? – не смогла она скрыть своего удивления.
– Так любили или нет? – допытывался я.
Лоис глубоко вздохнула:
– Думала, что любила.
– Что же произошло потом?
– Джордж изменился.
– Что заставило его измениться?
Она посмотрела на меня, раздумывая, достоин ли я ее откровенности, потом четко выговорила:
– Он убил своего деда.
Мне с великим трудом удалось сохранить невозмутимое выражение лица.
– Я знала, что это поразит вас, – поняла она мое состояние.
– Давайте уточним, – начал я, – Кэролайн Даттон – двоюродная сестра Джорджа?
– Правильно.
– Она и Джордж получили наследство после смерти деда?
– Деньги учрежденного дедом трастового фонда. По условиям траста Джорджу причиталось вдвое больше, чем Кэролайн.
– Но оба они получили деньги после
– Да.
– Вы считаете, что он был убит?
– Меня при этом не было.
– А как насчет Кэролайн? Она знает об этом?
– Разве она стала бы молчать, если бы знала?
Я был поражен больше, чем ожидал, и неосмотрительно сказал:
– Она такой человек, что… – Но тут же спохватился: – Если она такой человек, как вы описывали, то тогда…
– Черт меня возьми! – перебила меня Лоис.
– В чем дело? – спросил я.
– Дональд, вы дьявол! Держу пари, что это были вы!
– О чем вы говорите? – спросил я, понимая, что допустил большую ошибку.
– Кэролайн и Горас заглянули ко мне вчера вечером, – сказала она. – Они были в стельку пьяны и говорили о величайшем повороте в их судьбе. Картину Гораса купил некий знаток искусства и… Черт возьми! Дональд, это были вы?
– Кто?
– Тот парень, который купил картину. Не отпирайтесь. Есть что-то в выражении вашего лица, в том, как вы оборвали себя, когда заговорили о Кэролайн, что подсказало мне это. Вам не хотелось, чтобы я знала о вашем знакомстве с ней. Дональд, если вы сделали это, то это грязная недостойная шутка. Это жестоко. Сейчас Горас пребывает буквально на седьмом небе.
– Это замечательно, – возразил я. – Художник работает более активно, если чувствует прилив энтузиазма. Человек искусства способен горы свернуть, если в нем поселить уверенность в том, что он в силах создать нечто такое, что взбудоражит весь мир. А теперь расскажите мне, почему вы считаете, что Джордж убил своего деда?
– Подождите минуту! – прервала меня Лоис. – Давайте все выясним. Если вы тот самый покупатель – а я думаю, что так оно и есть, – и если Горас узнает, что вы детектив и купили у него картину только для того, чтобы выведать местопребывание Джорджа, то это разочарование совершенно лишит его сил. Узнать об этом будет для него равносильно прыжку с крыши двадцатиэтажного дома.
– Но ведь мы не расскажем ему, правда, Лоис?
– Не должны. Ответьте мне, это были вы, Дональд?
– Не знаю, – сказал я.
– Не надо держать меня за дурочку. Я ведь рассказала вам о Джордже. Теперь ваша очередь.
– Ну ладно, – сдался я. – Это сделал я.
– Вам хотелось узнать, где находится Джордж?
– Верно.
– Я ненавижу вас. Вы останетесь здесь, чтобы помочь мне помыть посуду, а потом уберетесь навсегда из моей квартиры и из моей жизни!
– Подождите. – Я пытался образумить разбушевавшуюся Лоис. – Я не причинил никому никакого вреда.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я дал Горасу вдохновляющий толчок под зад. Он теперь будет писать как сумасшедший. Я подсказал ему парочку недурственных тем.