Некоторые рубашки не просвечивают
Шрифт:
Мы допили джин. Я рассыпался в извинениях и, пошатываясь, направился к двери, зажав под мышкой драгоценную картину.
Горас Даттон проводил меня до лифта. Его палец попал на кнопу вызова только с третьего раза. Лифт наконец пришел. Я шагнул в кабину, но Даттон остановил меня:
– Знаете что, Биллингс?
– Ну?
– Я начну писать эту картину прямо сейчас, вечером… Мне пришла в голову великолепная идея насчет дисгармонирующих красок… Знаете что еще?.. Вы подали мне мысль относительно необычных рам. Я вставлю
Дверца лифта закрылась.
Я нашел такси в квартале от «Вистерия Апартментс». Чувствовал я себя отвратительно и зашел в кафе при отеле, выпил три чашки черного кофе. Потом я поднялся в свой номер, лег на кровать, но через десять минут встал и пошел в ванную. Меня вырвало, и сразу же пришло облегчение. Я позвонил горничной и попросил принести еще кофе.
Только восстановив таким образом пошатнувшееся здоровье, я нашел в себе силы позвонить и заказать разговор с Баркли Фишером.
– Как дела? – обрадовался он моему звонку.
– Неплохо, – ответил я. – Собираюсь встретиться с Кэдоттом. Я узнал, где он сейчас находится.
– Где?
– В «Роудсайд-мотеле» в Вальехо. Он зарегистрировался там под именем Джорджа Чалмерса.
– Где вы сейчас?
Я сказал.
– Что вы собираетесь ему сказать? – В трубке отчетливо раздался треск его пальцев.
– Поговорю с ним… – Я пытался подавить возникшую неприязнь к этому человеку.
– Но что вы ему скажете?
– Уж я найду что!
– Лэм, что с вами? – обеспокоенно бубнил Фишер.
– Со мной все в порядке, – отрезал я. – Кэдотт нашелся. Поверьте, это было нелегко. Я позвонил вам, чтобы сообщить, что мы добились определенного прогресса в вашем деле.
Повесив трубку, я посмотрел на себя в зеркало. Вытер лицо влажным полотенцем и растянулся на постели. Кофе начал оказывать свое действие, и я был уже почти в форме, но стоило закрыть глаза, как все поплыло передо мной.
Я взглянул на часы – пять часов дня. Не вставая с кровати, я дотянулся до телефона и заказал разговор с Бертой Кул.
Вскоре в трубке послышался ее бесстрастный голос. Рассказав ей о положении дел, я добавил:
– Берта, мне просто хотелось успокоить тебя.
– В отношении чего?
– В отношении одной статьи в расходной ведомости. Я потратил пятьдесят семь долларов.
– Пятьдесят семь баксов за один присест?
– Да.
– На что? Твои расходы на джин обычно не превышают пяти долларов, но зачем же накачиваться шампанским?
– Я купил картину, – сообщил я. – Она называется «Восход над Сахарой», и я вставлю ее в лиловую раму.
– Это междугородный разговор, пьяный дурак! – завопила Берта. – Переходи к делу. Зачем ты позвонил мне и почему ты пьян?
– Меня никто не понимает, –
Берта швырнула телефонную трубку на рычаг. Я вызвал телефонистку и попросил ее разбудить меня в семь часов. Итак, в моем распоряжении было два часа отдыха. Потом я поеду в Вальехо и увижусь с Джорджем Кэдоттом.
Глава 4
В мою дверь стучали. Сознание медленно возвращалось ко мне. Стук прекратился. Я лежал на кровати, раздумывая, как мне следует поступить. Наверное, стучали не в дверь, а просто в моем мозгу кому-то вздумалось забивать гвозди. Я проснулся от того, что мне показалось, что я должен что-то сделать, но не мог вспомнить, что именно.
Однако стук в дверь возобновился. На этот раз ошибиться было невозможно. Каждый удар отдавался внутри моего черепа, как револьверный выстрел в запертой комнате. Я с трудом сел и включил лампу, стоявшую на ночном столике возле кровати, потом подошел к двери и открыл ее.
На пороге стоял Баркли Фишер.
– Хэлло, Фишер, – сказал я.
– Что тут с вами происходит? – взволнованно начал он. – Я еле вас добудился! Вы спите так крепко? Вы даже не раздевались…
– Не до того было, – буркнул я.
В горле пересохло, а вкус во рту был такой, словно там ночевало коровье стадо. Я посмотрел на часы. Было половина четвертого.
– А что вы здесь делаете? – спросил я.
– Я не мог заснуть, – сознался он, – и прилетел ночным самолетом.
– А что вы сказали жене?
– Лэм, я солгал Минерве, – торжественно заявил он. – Видите, до чего довела меня эта проклятая история? Мне пришлось солгать Минерве.
– Печально.
Я подошел к телефону, снял трубку и спросил:
– Я просил разбудить меня в семь часов. Почему мне не позвонили?
– Минутку, – ответил приятный женский голос.
Наступило молчание, потом голос сказал:
– Да, мистер Лэм, вы просили разбудить вас в семь часов. Вам не позвонили, потому что еще нет семи. Сейчас половина четвертого.
– Соедините меня с комнатой обслуживания.
На этот раз телефонистка сделала то, что я от нее хотел, и я заказал кувшин холодного томатного сока, бутылку острого соуса и пару лимонов. Я улегся в постель, подсунув под спину подушки.
– Что сказал Джордж Кэдотт? – не унимался Фишер.
– Я еще не виделся с ним.
– Но ведь вы сказали мне по телефону, что собираетесь поехать в Вальехо. Почему вы этого не сделали?
– Главным образом потому, – ответил я, – что просил разбудить меня в семь часов, а дура телефонистка решила, что я имел в виду семь часов утра.
– А что вы имели в виду?
– Я имел в виду семь часов вечера. Мне пришлось вчера выпить восемь или десять стаканов джина с приятелем Кэдотта, чтобы узнать, где прячется Джордж, и я хотел перед поездкой в Вальехо пару часов соснуть.