Некоторые рубашки не просвечивают
Шрифт:
– Очень приятно, мистер Лэм.
Однако при этом он производил впечатление человека, которому ни разу в жизни не довелось столкнуться с чем-либо приятным.
Я взглянул на пять стодолларовых банкнотов, разложенных на белом листке.
Со вздохом облегчения Берта опустилась в кресло, затрещавшее под ее тяжестью, оглядела нас обоих с таким видом, который ясно говорил, что дальнейшее ее не интересует и она умывает руки, смела банкноты в ящик стола и закрыла его на ключ.
– Я уже рассказал миссис Кул о своих
– Расскажите еще раз, – попросила Берта. – На этот раз Дональду.
Фишер набрал воздух в грудь.
– Его зовут Баркли Фишер, – покровительственным тоном сказала Берта. – Он занимается недвижимостью. Женат, имеет полуторагодовалого ребенка. Две недели назад он ездил в Сан-Франциско на конференцию. Пожалуйста, Фишер, продолжайте.
– Трудно объяснить, что произошло. – Фишер нервно хрустнул костяшками пальцев.
– Не ломайте пальцы, – одернула его Берта. – Они могут распухнуть.
– Простите, плохая привычка, – ответил он.
– Надо избавиться от нее.
– Так что же произошло с вами в Сан-Франциско? – спросил я.
– Я… я напился.
– А потом?
– Очевидно, я… я провел ночь не в своей комнате.
– А в чьей же тогда?
– Очевидно, в комнате девушки по имени Лоис Марлоу.
– Где вы познакомились с ней?
– Она была в числе девушек, оживлявших своим присутствием конференцию.
– Что это была за конференция?
– Там собрались предприниматели, занимающиеся изготовлением яхт и моторных лодок.
– Какое отношение вы имеете к этому?
– Я финансирую одно предприятие, занимающееся изготовлением лодок из стекловолокна. Знаете, такой необыкновенной конструкции, с подвесным мотором. Мы делаем лодки разных размеров, но в основном специализируемся на пятнадцатифутовых. Возможно, вам это неизвестно, мистер Лэм, но наша компания имеет филиалы по всей стране. Полтора года назад я вложил деньги в это дело, и мои прибыли растут.
– Значит, вы приехали на конференцию как управляющий компанией?
– Как ее президент.
– Прошу прощения.
– Ничего, все в порядке.
Фишер снова хрустнул пальцами.
– Прекратите! – поморщилась Берта.
– Итак, – продолжал я. – Лоис была там среди прочих девушек, оживлявших своим присутствием конференцию?
– Да, в каком-то смысле… Там было около десяти молодых женщин. Не знаю точно, откуда они взялись. Видите ли, после заседания мы все собрались в номере одного предпринимателя, который занимается подвесными моторами. Он показал фильм о том, как этот мотор работает. Это была новая модель, и этому промышленнику, разумеется, хотелось заключить сделки с изготовителями лодок.
– Как называется эта компания?
– «Иенсен трастмор». Ее президент – Карл Иенсен – весьма предприимчивый делец. Ему удалось создать мощный мотор. Он привез киноролики о водных лыжах, регатах, и, само собой
– Чтобы подбодрить клиентов? – спросил я.
– Вот именно.
– И к вам была прикреплена Лоис Марлоу?
– Она несколько раз наполняла мой бокал. Мы пили фруктовый пунш, казавшийся довольно безобидным.
– А шампанское?
– Оно было позже.
– И Лоис наполняла ваш бокал?
– Да.
– Сколько вы выпили?
– Не помню. Она была очень настойчивой и… привлекательной.
– Хорошо. Так в чем же дело?
– Вот в этом, – сказал Фишер.
Он вынул из кармана конверт и подал его мне. На конверте стоял штемпель Сан-Франциско, он был адресован Баркли Фишеру, президенту «Фишер инвестмент компани», с указанием полного адреса и индекса почтового отделения.
– Вы хотите, чтобы я прочел письмо? – спросил я.
Фишер кивнул. Я достал из конверта листок с напечатанным на машинке текстом и прочел:
«Сэр!
В распущенности и моральной деградации современного общества повинны главным образом мужчины вашего типа.
Если бы не вы, Лоис Марлоу была бы нормальным, полезным обществу человеком. Она романтическая натура, и ее влечет светская жизнь, она любит веселые компании. Это вы, мужчины, спаиваете ее до того, что она теряет моральные устои, и добиваетесь своего, самодовольно кичась репутацией сердцеедов. У вас нет к ней настоящего чувства. Единственное, что вас интересует, – минутное удовольствие. Я предполагаю, что вы женаты, и, конечно, постараюсь выяснить это. Вы еще обо мне услышите.
Я протянул письмо Берте.
– Я уже видела его, – отмахнулась она.
– Это ужасно, просто ужасно! – воскликнул Баркли Фишер. – Я никогда не смогу объяснить это Минерве.
– Минерва – это ваша жена?
Он печально кивнул:
– Вот почему я расклеился.
– Кто такой этот Джордж Кэдотт?
– Понятия не имею. Никогда не встречал человека с таким именем.
– Хорошо. – Я посмотрел на него в упор. – Вы сказали, что были в дружеских отношениях с Лоис? Насколько дружеских?
– Говорю вам, что не знаю. Я был пьян и не осознавал, что происходит.
– Вы оказались в ее комнате?
– Я был в квартире какой-то женщины – вероятно, в ее.
– Расскажите об этом поподробнее.
– Последнее, что я запомнил, – мне страшно захотелось пить. У меня во рту все горело, и я выпил шампанского. Потом я помню, как чьи-то мягкие руки гладили меня по лбу. Затем полный провал памяти и темнота. Проснулся я утром в незнакомой квартире на кушетке под одеялом и нагишом. Соседняя комната оказалась спальней, дверь в нее была открыта.