Некрасова Л. День рождения
Шрифт:
Громко топая ногами, Мака скакала по квадратикам пола и распевала:
И сегодня и вчера Дождик льет как из ведра… Мы не ходим под дождем, Дождик дома переждем…За ней прыгал Павлик и старался подпевать. Маке было весело, и поэтому слова кружились вокруг нее звонкие и веселые.
Одно слово цеплялось за другое, откуда-то прибегали другие, похожие слова, из слов получалась песня, которую можно было петь,
Два раза подпрыгнуть на правой ноге. Два раза — на левой. А потом затопать обеими ногами.
— Откуда ты взяла это? — спросила тетя Катя, когда Мака и Павлик, пыхтя и сверкая глазами, проскакали мимо нее.
Мака остановилась. Задумалась. И Павлик чуть не налетел на нее. Мака тряхнула головой.
— Откуда взяла? Не знаю. Оно само взялось. Чтобы стало тепло… А мы ведь, правда, сидим дома, и дождь идет… И сегодня и вчера…
И Мака, задрав голову, понеслась дальше.
Ах, если бы комната была побольше! Чтобы можно было, не сворачивая в сторону, не налетая на стол, вот так скакать и скакать, далеко, далеко. По длинной ровной дороге.
И вдруг опять раздались выстрелы. Близко-близко! Совсем рядом с домом. Не успела тетя Катя спохватиться, как Мака и Павлик уже сидели на подоконнике, прижав носы к стеклу.
— Смотри, как интересно! Стреляют! — кричал Павлик. Тетя Катя подбежала к ним и стала стаскивать Павлика с подоконника, а он упирался и визжал:
— Хочу смотреть, хочу смотреть, интересно!
Частые, частые выстрелы раздавались уже чуть дальше…
Сухо стуча подковами по мостовой, бежали лошади. За ними тарахтела пушка… Вот промаршировал отряд людей с ружьями через плечо. Но это не были солдаты. Все люди были одеты в самые обыкновенные домашние пальто и куртки. У нескольких на головах были надеты даже шляпы. У всех на рукавах были красные повязки. Прокатился грузовик, ощетинившийся штыками. Впереди развевался красный флаг.
— Нельзя сидеть на окне! — упрашивала тетя Катя.
— А я хочу посмотреть, как стреляют! — упирался Павлик и ни за что не хотел слезать. — Я хочу посмотреть, какая это война!
— Слезай, глупый! — наконец рассердилась тетя Катя. — Это не война. Уже никто не стреляет. — И она утащила Павлика в другой конец комнаты. А выстрелы вдруг опять загремели, и снова пробежали по улице вооруженные люди.
Стало темнеть. Тетя Катя зажгла свет.
— Невозможно сидеть в таком холоде, — вдруг сказала она. — Сейчас пойду разломаю табуретку и затоплю печку.
Убедившись, что Мака и Павлик уже не лезут на подоконник, а смирно сидят и смотрят картинки в книжке, тетя Катя пошла ломать табуретку.
Наверное, табуретка разломалась очень легко, потому что скоро тетя Катя вернулась в комнату и набила полную печку сухими короткими дощечками.
Она чиркнула зажигалкой, и быстрые язычки огня взметнулись в печке.
— Садитесь-ка тут рядом со мной, будем греться и читать, — сказала тетя Катя и поставила рядом низенькие стульчики.
ЖилСпокойно и медленно читала тетя Катя, а Павлик и Мака с двух сторон заглядывали в книжку. Табуретка в печке весело трещала, и смола вытапливалась из сухих дощечек. Так стало хорошо, тепло и уютно перед открытой дверкой печки.
И вдруг погас свет.
— Это еще что такое? — сказала тетя Катя таким голосом, как будто Мака или Павлик были в этом виноваты.
— Темно… — сказал Павлик.
— А как же дальше читать?
— Хорошо, — сказала спокойно тетя Катя. — Пока горит табуретка, будем читать. Вот какая у нас табуретка! Она и дрова, она и лампа! Скоро девять часов, до девяти почитаем, а потом Павлик ляжет спать.
Старик ловил неводом рыбу, Старуха пряла свою пряжу… —продолжалась сказка.
И вдруг загремел гром. Как будто летняя гроза грохнула над крышами, ударила с неба близко-близко… Задребезжали стекла. Тетя Катя перестала читать и закрыла книжку.
— Разве зимой бывает гроза? — удивленно спросила Мака. — Уже зима, а гром гремит!
— Нет, — сказала тетя Катя. — Это опять стреляют, но что-то очень уж громко.
И в эту минуту в комнату вбежала мама. Мака бросилась к ней навстречу, обняла маму и почувствовала, что пальто у мамы все мокрое, холодное…
— Слышите, гремит! — торжественно сказала мама, не обращая даже внимания на то, что в комнате темно, что топится печка.
— Это крейсер «Аврора» стреляет по Зимнему дворцу! Это стреляют пушки Петропавловской крепости… — А гром все перекатывался, все гремели тяжелые раскаты.
— Вот сегодня настоящая революция! Солдаты отказались стрелять в народ! И Ленин приехал в Петроград!
— Господи! — воскликнула тетя Катя. — Хоть бы война окончилась! Вы сегодня не ходите домой, как-нибудь переночуем вместе, а то темно и около Смольного, наверное, стреляют…
И Маку опять уложили спать на знакомом диванчике.
А следующий день начался коротким звонким словом «Мир!»
Мака проснулась оттого, что тетя Катя вбежала в комнату с этим громким словом. Шапка у тети Кати съехала набок. Кипа газет была у нее в руках.
— Мир! — еще раз крикнула она и бросилась целовать маму. Потом, бросив на стол газеты, тетя Катя стащила Маку с диванчика и высоко подняла ее своими большими руками.
— Мир! Понимаете? Мир! Такое первое постановление большевиков. — Тетя Катя поставила Маку на стол и потом снова обняла ее. — Окончена война. Совсем окончена. Теперь наш папа вернется домой. — Тетя Катя обнимала Маку, целовала Павлика и радостно смеялась.