Некриминальная история

Марчик Георгий Оскарович

Действительно, ничего криминального в этой истории нет. Не будем ханжами: никто не застрахован ни от беды, ни от нежданной любви. Чего не бывает в жизни. Хотя и з этом случав не мешает достойно вести себя.

Поучительно другое. Молодой руководитель, назначенный на высокий поет, с первых же шагов повел себя так, словно бы ему вверили санаторий в личное пользование. Он полагал, что персональный кабинет выделен ему для свиданий, персональный автомобиль — для увеселительных прогулок, столовая — чтобы оттуда носили персональные обеды, технический секретарь — для

любовных похождений. Это психология собственника, которому все дозволено… И, наверное, не случайно так тесно переплелись между собой грубые служебные и моральные ошибки подававшего надежды специалиста.

По городу полз шепоток: «покрывают», «выгораживают», «спасают от обсуждения в коллективе»… В Киев и Москву вновь полетели письма…

10 сентября коллегия Ялтинского территориального совета по управлению курортом во изменение своего предыдущего решения об освобождении М. С. по собственному желанию постановила: «За грубейшие нарушения финансово-хозяйственной деятельности И аморальное поведение освободить тов. Антонова от обязанностей главного врача».

А в это время Катя продолжала вести упорную позиционную борьбу за свое «место под солнцем». Ее то и дело вызывали в милицию, в курортный Совет, предлагали писать объяснения, заявления об уходе.

Однажды вечером, в самый канун нового года в ее комнату позвонили. Катя открыла дверь. За порогом в плаще с поднятым воротником стоял М. С. Ни слова не говоря, он двинул кулаком свою бывшую сотрудницу и возлюбленную, круто повернулся и решительно зашагал прочь. В эту же ночь он тихо исчез из города. Спасателей, как вы уже знаете, читатель, не снаряжали. В этом не было необходимости. Персональное дело закрыли без шума и огласки.

Вечером по набережной прогуливались толпы отдыхающих и горожан. В концертном кафе «Ницца» давали цыганское шоу. В ресторане гостиницы «Ореанда» гремела веселая свадьба.

«Красивый парень жених. И человек какой хороший. Это да, — судачили кумушки. — А Дон Жуан нынче не тот пошел. Измельчал. Вот раньше бывало что, ручку целовал, цветы преподносил, красиво ухаживал, одним словом… А сейчас — кулаком в зубы. Срамота…»

ВИРУС ХАМСТВА

Фельетон

В последнее время все больше публикуется заметок о правилах хорошего тона. О том, надо ли заворачивать цветы в бумагу, прежде чем вручить даме своего сердца. Как пользоваться вилками и ножами. И прочие очень ценные в повседневной жизни советы.

Да вот беда, некоторые граждане или совсем не читают указанные заметки, или читают их не слишком внимательно. В результате кое-где еще имеют место отдельные случаи хамства.

Но заострим вопрос философски: стоит ли вообще давать отпор хаму? Может быть, есть смысл предложить вместо лозунга

«Хамству — бой!» такие чуть-чуть более умеренные, как «Хамству — вежливость!» или «Хамству — терпимость!»? Возможно, хамы, встречая каждый раз благороднейшее к себе отношение, в конце концов устыдятся?

Ехала одна пожилая гражданка в электричке. Все было хорошо, только возьми она и взгромозди свои ноги в сапогах на ту же скамью, где сидела. И тут один совсем посторонний гражданин, даже с другой скамьи, спокойно и вежливо предложил ей убрать ноги.

— Ах, ты, рыло собачье! — в сердцах заявила она. И это было самое нежное из всего, что она ему сказала.

И поделом: нечего приставать к незнакомой женщине. Ведь лично его никто не трогал, никто не цеплялся, не лез в душу. Попутчики, встретившие этот инцидент гробовым молчанием, как бы подтвердили разумность такого довода.

…Что-то не в духе был водитель автобуса. Он то и дело так дергал машину, что пассажиры проявляли большую находчивость, чтобы не свалиться в одну общую кучу. И вот, надо же, нашелся и здесь доброхот, который пытался устыдить водителя проникновенными словами. Дескать, дети едут, старики…

Водитель, еще молодой, решительный мужчина с волевым лицом, показал, во что он ставит все эти рассуждения. Так дернул, что увещевавший лязгнул зубами и едва не перевернулся в воздухе. Кроме того, автобус защемил дверями ногу ни в чем не повинной женщине и протащил ее с пяток метров по асфальту.

И что же? А ничего. Автобус, конвульсивно дергаясь, двинулся дальше. И каждый из пассажиров, нервно уцепившись за поручни, тихо, про себя переживал случившееся.

…В чудесный сентябрьский день гр-ка Мокрякова стояла в очереди у магазина «Осень». И когда продавец положила на весы несколько гнилых помидоров, заявила протест. И даже попыталась снять их с весов. В ту же секунду эти помидоры, направленные снайперской рукой продавца, полетели ей прямо в лицо. Развивая атаку, продавец сокрушающим ударом тяжелой хозяйственной сумки повергла гражданку Мокрякову наземь.

Так на глазах ошеломленной очереди обыкновенное хамство переросло в злостное хулиганство.

— Граждане, помогите! — застонала поверженная. Удар был настолько сильным, что у нее треснула кость руки.

А гражданам все казалось лишь забавной сценкой.

…Женщина растерянно металась по улице от одного телефона-автомата к другому. Сломан! И этот сломан! И этот! Нужна «Скорая» к больному. В четвертой будке нога за ногу, плечом подпирая стенку, стоял долгогривый красавец с сигареткой.

Открыла дверь. «Молодой человек, ради бога, больной»… Отмахнулся, как от мухи, потянул к себе дверь: «Не мешан, хозяйка…» Попросила еще: «Голубчик… умоляю…» Вынул сигарету, посмотрел ей прямо в глаза, сказал насмешливо-ласково: «Ничего, потерпишь. Мне еще на полкопейки договорить осталось…»

Когда наконец он вышел — пальто нараспашку, в кривой улыбочке рот, — у нее вырвалось:

— Ну, как вам не стыдно? Ведь я же просила…

Снисходительно прищурился:

— Не волнуйся, мамаша. Дольше проживешь…