Некробудни. Смерть — не оправдание
Шрифт:
— Вы должны отвести меня к сыну, — произнес он.
— Для начала нам было бы неплохо отсюда выбраться. Вы, случайно, не знаете эту часть города?
Разумеется, он не знал.
Пропахший табаком ворот куртки иногда задевал раненую щеку, вырывая из меня злое шипение. Неторопливо и осторожно возвращаясь в центр города, я в полной мере осознала, насколько прав был Согх, когда отправил письмо королевскому дознавателю. Потому что сейчас я всего лишь спасла Джехона-старшего, но уже не представляла, что делать дальше.
Можно
Я просто надеялась, что градоправитель что-нибудь придумает. У меня не выходило.
***
Где искать Согха, я не знала, поэтому пошла в гостиницу. К профессору и Анушу, который мог исцелить меня и наконец унять эту изматывающую боль.
Узнавать комнату профессора пришлось лорду. Я не выглядела как человек, которому стали бы доверять подобную информацию. Строго говоря, в куртке с чужого плеча и мужской кепке я выглядела как бродяжка и вызывала у людей лишь брезгливость.
Сначала меня даже не хотели пускать в гостиницу, пока Джехон-старший не настоял.
— Надеюсь, вы знаете, что делать, — тихо сказал он, когда мы поднимались на третий этаж к комнате профессора.
— Я тоже.
Гортама на месте не было, зато был сонный Ануш, который и рассказал, что профессора не так давно забрал Согх. Как лич, он хорошо чувствовал магию смерти, а значит, мог легко меня отыскать.
Чем и занялся по просьбе градоправителя.
— Значит, скоро сюда придут, — оптимистично решила я.
— Лучше до этого момента что-то сделать с твоей щекой, — недовольно произнес Ануш, испытующе глядя на лорда.
Номер, в котором жил Ануш, был стандартным, но он как-то умудрился превратить его в палату лечебницы. В воздухе витал запах лекарств, на тумбочке около кровати в ряд выстроились какие-то флакончики и баночки.
— Ого…
— Да, — он тоже посмотрел на тумбочку и поморщился, — полагаю, это и есть настоящее наказание. Но не будем отвлекаться.
Ануш успел меня лишь осмотреть, когда в дверь решительно забарабанили.
Джехон-старший напрягся и подобрался. Он только занял кресло у столика, но не успел даже расслабиться, как вновь оказался на ногах.
— Если это враги, — произнесла я мрачно, — упокою всех.
Но за дверью оказались не преступники, а озадаченный профессор и раздраженный Согх.
Мы встретились взглядами, я попыталась улыбнуться, но распухшая щека превратила мою попытку во что-то совершенно жуткое. Согх дрогнул, стремительно приблизился, потеснив возмущенно вскинувшегося Ануша, и тихим злым голосом спросил:
— Что с вами случилось?! — Он хотел схватить меня, может даже встряхнуть, но не решался, боясь навредить.
— Я вам расскажу. Все расскажу, честное слово, — пообещала я, невольно покосившись на лорда.
Согх, не заметивший его до этого момента, несколько мгновений
— Вы… Иса, вы похитили человека?!
— Почему сразу похитила? Я его спасла.
Оттеснив градоправителя плечом и добив высокомерным взглядом, Ануш занялся моей щекой. Согх промолчал и, мне казалось, даже немного успокоился, но заблуждалась я недолго.
— Мне не нравится ваша склонность вредить себе.
— Когда это я себе вредила? Не было такого.
— Напомните, сколько раз вас ранили в последнее время? — сухо попросил Согх.
Покосившись на него, я невольно дернулась, из-за чего заработала недовольное шипение от Ануша, и поспешно отвела взгляд. Выглядел градоправитель как моя кара за все опрометчивые поступки.
— Но ведь это не я себя ранила, а другие. Кеменск — очень опасный город, тут моей вины нет.
— Если бы вы были благоразумной девушкой… — начал было Согх, но запнулся, сраженный тихим смехом профессора. — Что?
— Если бы Иса была благоразумной, то никогда здесь не оказалась бы, — с улыбкой сказал он. — Будьте снисходительны, ей всего девятнадцать.
В комнате воцарилась задумчивая тишина. Пока остальные пытались понять, что не так, я чувствовала, как холодеют мои руки, а по спине морозными волнами проходят мурашки.
Как он мог узнать? Откуда? Кому еще рассказал? Заберут ли у меня теперь диплом?
— Необратимый процесс начался? — рассеянно поинтересовался Ануш. — Твое тело наконец осознало, что в нем почти не осталось жизни, и мозг начал отмирать? Ей не может быть девятнадцать. В академию берут с шестнадцати лет.
— Все верно. И если бы одна отчаянная девочка не решила обмануть академическую канцелярию и не исправила дату рождения в своих документах, сейчас она была бы только на четвертом курсе.
Ануш с недоверием посмотрел на Гортама, потом на меня и присвистнул. Как мне показалось, с восхищением.
— И… как давно вы знаете?
Профессор пожал плечами.
— С самого начала. Ты не выглядела на шестнадцать, но все считали — это из-за плохого питания…
— Она всегда забывала поесть? — недовольно спросил Согх. Будто бы это сейчас было очень важно.
Гортам кивнул, не отвлекаясь от важного:
— Но мне показалось это странным, и я решил проверить твои документы. Постаралась ты на славу, хотя мне все же удалось заметить следы исправлений. Разумеется, никому из канцелярии не приходило в голову внимательно проверять данные, у них и времени на это не было. Никто ничего не заподозрил.
— Но вы меня не сдали!
— А зачем? Ты хотела учиться и очень старалась. Этого было достаточно. Мне неважно, сколько лет кадету, если он способный. Но господину Согху стоит знать, что правила ты не соблюдала с самого детства. — Он посмотрел на градоправителя. — Уже поздно пытаться ее изменить.