НекроХаник 2
Шрифт:
— Десять, двадцать… Так, вот твои пятьдесят. Все честно?
Подумав, Нестор одну бумагу подвинул назад:
— Тебе спасибо, добрый человек. Что еще можешь посоветовать?
— Я слышал, что в Одессе есть старец в силе, служит в Церкви Всех Святых. Приход не богатый, но паломники туда захаживают. Зовут его Феофан. Придешь, скажешь, что поклон передает ученик покойного Германа Ерофеевича. Они раньше несколько раз встречались. Попроси у Феофана две ладанки. Одну нательную, вторую сюда поставишь. Домой не носи, там и личной хватит. А здесь людей много бывает, разное могут натащить. Плати,
Перекрестившись, грек повторил:
— Кланяться от ученика Германа Ерофеевича. Просить две ладанки. Понял.
— Удачи тебе, купец.
Убрав деньги, Макаров выбрал пару сапог под свой размер, переобулся и сунул армейское имущество в большой мешок, который подал Нестор. Через пять минут добровольцы выходили на улицу. Там, прислонившись к стене, их терпеливо ждал Мишка-чумной. Протянув ему бумажный рубль, Сергий уточнил:
— Вон те ребята, семечки лузгающие, по нашу душу?
— Похоже на то, господин хороший. Я тут своих спросил, кто мимо пробегал. Народ говорит, в порт корабль из Африки пришел, солдатики деньгами по ресторациям сорят. Похоже, срисовали вас.
— Ничего, разберемся. Если мы кого ненароком обидим, нас не попытаются потом в темном углу приголубить?
— Нет, “ваньки” с греком дружат. Если кто из дураков за свою наглость и пострадает, так это их проблемы. Эти все из шпаны местной, никакого уважения к ним у серьезных людей нет.
— Тогда последний вопрос — как на проспект лучше выйти, чтобы потом до вокзала добраться?
— Придется как раз через тот проход, где вас поджидают. Он прямо на улицу ведет. Там направо — и вокзал будет видно.
***
Дорогу пятерым демобилизованным загородил главарь: высокий крепкий молодой человек лет двадцати пяти, в светлом пиджаке нараспашку и широкой кепке с мятым козырьком.
— А это кто у нас такой красивый? И даже не попрощавшись уходить собрался?
— Ты с какой целью интересуешься? — улыбнулся в ответ Макаров, встав чуть впереди остальных. — Если по делу, так давай не будем зря время терять. А если поболтать, то иди к бабам на рынок, они любят языками зацепиться.
— О как. Еще и наглый… Ладно. Так и быть. Не будем другу другу день портить. Деньги выложили, мешки показали. Одежду, так и быть, снимать с вас не стану. Хотя пиджачки почти не одеванные… Вы с корабля груженные лавэ приехали, придется поделиться.
— Если не секрет, то как зовут столь щедрого человека? Чтобы знать, кому спасибо говорить?
— А тебе без разницы?
— Как скажешь… Фас…
Кусака все время держалась позади. И рядом со складом не отсвечивала, умудрилась найти место в тенечке между бочек. Поэтому стремительный рывок зверя для уголовников оказался совершенно неожиданным.
Удар мордой в грудь, громогласный рев и оскаленная пасть над головой упавшего на спину главаря. Медленно-медленно гиена сдвинулась назад, чтобы злобно щелкнуть зубами рядом с мокрым пятном в паху.
Шагнув вперед, Макаров наступил левой ногой на чужую руку, сжимавшую нож. Показал остальным бандитам револьвер, который достал из-за пазухи, посмотрел на перепуганного идиота:
— Чему
— Никита я, Сазонов.
— Значит, слушаешь меня внимательно, Никита. Нас ты не видел. Куда ушли, не знаешь. И лучше тебе с остальными очень бодро уйти в другую сторону, освободив дорогу. Потому что если мне хоть что-нибудь не понравится, я насверлю в вас дырок не задумываясь. А на тех, на кого пули не хватит, собачку свою спущу. И очень они пожалеют, что не умерли быстро… Все понятно? Тогда ножик оставляешь и пшел прочь…
Когда пятерка выбралась на улицу, некромант спрятал револьвер и вздохнул:
— Что с людьми жажда наживы творит? Совсем люди мозги теряют. Или они думают, что у нас в мешках все сокровища мира собраны?
— Наверное, тыловиков щипали. Те вряд ли стрелять станут. Да и мало кто с оружием с Африки вернулся, трясли всех, как сидорову козу.
— И меня трясли. Но если покопать, то я с тобой, Герасим, могу пугачом поделиться.
— Мне зачем? У меня есть. Хотя мне посохом сподручнее.
С этим Сергий согласился. Горбун еще при посадке где-то раздобыл деревяшку, похожую на обрубок боевого шеста. Ухватистая, удобная. Опираться на такую хорошо, если куда далеко идти приходится. И при случае по хребтине приложить. Отличная штука…
На вокзале в кассе худой мужчина неопределенного возраста с помятым жизнью лицом мрачно посмотрел на просвет все пять подорожных, затем вчитался в приписку и сразу заявил:
— С животными нельзя. Иди в комендатуру, пусть оформляют доставку грузовым вагоном, в ящике.
— Это вы кому сейчас сказали?
— Тебе, тебе говорю! — сердито фыркнул кассир, швыряя бумаги на стол перед собой. — И нечего мне тут…
В последнее время бывший финансист стал замечать за собой странное желание в выборе решений. Наверное, сказывалась накопившаяся усталость и понимание нависшего над головой молоха карательных органов. И два недовольных лица в конце очереди тоже не радовали. Потеряли на Привозе, еле потом нашли у входа в вокзал. Будь их воля — они бы уже здесь все высказали. Пока же стоят, спину взглядами буравят и многостраничный доклад сочиняют. Из-за них, или по другим вышеописанным причинам, но Макаров решил поступить просто. Сто бед — один ответ. Поэтому стремительно просунул руку в широкое окошечко, вцепился в горло “мятому” и выдернул его по плечи наружу. Посмотрел в посеревшее лицо и громко крикнул:
— Господа, будьте добры! Позовите начальника вокзала, пожалуйста. Здесь штафирка безмозглая смеет унижать рядового добровольческого корпуса, не позволяя ему вернуться домой. И позовите побыстрее, пока я одному конкретному идиоту руки-ноги не повыдергивал.
Народ в очереди с интересом начал вытягивать шеи, с ближайшей лавки уже заголосила дородная тетка с баулами: “Батюшки, убивают!”, замелькала фуражка жандарма. Сергий приотпустил руку, позволив обмякшему телу сползти обратно в кассу, стечь бесформенной амебой сначала на стол, потом на пол.