Некромант для рыжей шельмы

Змеевская Анна

— Я тоже скучала, — наконец выдохнула она, чуть крепче стиснув руки. Явно осторожничала, не обвыклась ещё с новой силой. — Только вот не думала, что ты захочешь меня видеть. Не после… такого.

— Что за глупости? — возмутился было Макс. И осекся, поняв, что соврет, если скажет, что такая мыслишка не посетила его многоумную голову.

Ему было страшно. Не от Билли, она была слишком красива и слишком трогательна в своем новом облике. Как её бояться, когда хотелось погладить, запустить пальцы в рыжую шерсть, усадить на диван рядом с котами и ждать, пока ей станет легче? А вот за неё — да. Жутко страшно,

настолько, что магия рвалась наружу, грозя выйти из-под давно ставшего железным контроля.

Макс не хотел этого. Всё бы отдал, чтобы двух ночей — этой и той, когда Билли стала свидетельницей его срыва, — не было никогда. Из них двоих кто-то должен быть сильным и взрослым. Кто-то один должен заботиться о другом. Макс бы и позаботился, больше всего на свете желая быть рядом, когда Билли снова станет… собой; объяснил бы, что не нужно было сопротивляться, он бы всё равно её принял — в любой форме, с любой, мать её так, шерстью, с зубами и когтями.

Одно «но»: он грёбаный коммандер некроотдела, а на улицах всё ещё разгуливает свободный и наверняка довольный собой Зверобой, убивший очередную девчонку. Похожую на его Билли, с такими же красновато-каштановыми волосами. Милую, безобидную и не заслужившую такой смерти.

— Мне нужно было уйти, — силясь не поморщиться в отвращении, отозвался Макс. Поправил упавшую на лоб рыжеватую челку, коснулся пальцами скулы, невесомо огладив. — Я хотел тебя видеть. Не буду врать, я не в восторге, но ты важнее, Билли, — и добавил, припомнив огромный пушистый хвост: — Из тебя получилась очень красивая лиса.

— Воротник никчёмный из меня получился! — огрызнулась Билли до крайности возмущенно. Но тут же невесело фыркнула, глядя куда-то сквозь него и нервно сжимая кулаки. — Макс, прости, я… зря я ушла, да? Зря. Просто в голове была такая каша, и тебя тогда не было, ты ушёл, и я подумала… в общем, много всякой фигни подумала. И решила, что лучше мне валить подальше да пугать птичек в зачарованном лесу.

— Так и знал, что ты там, — усмехнулся Макс, без всякого намека провел ладонью по бедру. Билли, правда, всё же выдохнула в ответ на это, на мгновение прикрыла глаза и придвинулась чуть ближе. — Нужно было забрать тебя ещё оттуда. Но не вздумай сбегать снова, хорошо? Тем более пока… — он замялся, не желая сейчас говорить про Зверобоя. Не то место, не то время, и Билли не та, кому хочется рассказывать о своей работе.

Придётся, учитывая предупреждения призрака о лисе и охоте — нужно быть идиотом, чтобы не понять намека, а Макс идиотом не был.

— Ты о Зверобое? — Билли едва заметно передернула плечами. — Ты думаешь, он придёт за мной?

— Даже думать не хочу. Я знаю, кто это. — На него посмотрели удивленно и, к превеликому ужасу, с нескрываемым интересом. — Точнее, догадываюсь. Вариантов не так много, Билли. И поэтому я очень, очень тебя прошу — будь осторожнее. Не выходи пока из дома и… не вздумай приближаться к некроотделу. Вообще к полиции, всеми богами молю.

Билли, на удивление, послушно кивнула. Прижалась губами к шее, то ли чтобы отвлечь, то ли из желания успокоить. Видят боги, сейчас Макс совсем не против. Вообще никогда не против, но прежде такие прикосновения, нежные, домашние, уютные, не были ему настолько нужны.

— Главное, чтобы это был не ты, — проговорила Билли спустя

несколько минут, когда Макс всерьёз уверился, что она уснула, и собирался вылезать из постели. — Это ведь не ты?

Вроде бы в шутку и так легко, но трижды траханая Бездна, если Макс не услышал в её голосе страх и надежду.

— Не я, — и продолжил, неохотно, буквально заставляя себя: — Хотя я бы мог. И иногда даже хотел, — он отстранился, а потом и вовсе сел на постели. Обнимать Билли и говорить о том, как убивал её собратьев, казалось чудовищным. — Я не горжусь тем, что сделал тридцать лет назад. Но и не жалею. Не после того, как чуть не сдох сам, не после того, как Эва чуть не потеряла нашего ребенка. Не после того, как я чуть не убил их обоих, потому что не мог справиться с собой…

— Правильно сделал, — пожала плечами Билли, поднимаясь следом и опираясь на его плечи. Обнимая так, что ни на какую работу не хочется. И думать ни о чём другом не хочется. — Они искалечили тебя, ты их. Они заслужили. Это не делает тебя Зверобоем.

Макс горько усмехнулся, покачал головой и прижал её руки крепче к себе.

— В тот момент — делало. Если ты думаешь, будто я просто их убил, ты ошибаешься. Это было жестоко, кроваво и долго. Для них — долго. И уж поверь, с фантазией у меня ничуть не хуже, чем у Зверобоя, — он развернулся в её объятиях, посмотрел внимательно в красивое лицо, сонное, но серьезное и неприятно понимающее. Зря она так. — Так что ещё вопрос, кому из нас должно быть противнее.

— Меня не так давно за тройное убийство загребли, если ты вдруг запамятовал. Нашёл тоже моралистку, — Билли выразительно фыркнула и даже решилась обнять покрепче. Оно и правильно — она, может, стала сильнее, но не так, как ей воображается. — Пока ты не надумал сделать палантин из меня или котов — так уж и быть, я согласна любить тебя, что бы ты ни сделал. К твоему сведению, Эгертон, вот так эта хрень обычно и работает!

— Найдутся те, кто с тобой не согласятся, — заметил Макс. — Я люблю тебя, детка. И спасибо, что ты со мной.

— Я всегда с тобой, — проворчала Билли. — Вот прямо сейчас уж точно. И раз уж ты разбудил меня в такую рань, будешь отрабатывать, — Макс вопросительно приподнял бровь. — Что? Я, блин, соскучилась вообще-то!

Макс тоже соскучился. Настолько, что мигом позабыл о работе, ответственности и что он, на минуточку, взрослый и сдержанный. Какая уж тут сдержанность, когда Билли смотрит так, что внутри всё сжимается от любви и нежности? Только и остается, что опрокидывать её обратно на простыни, целовать разгоряченное тело, гладить бесконечные ноги…

И любить, да. Без этого он уже вообще никак.

45

Неплохое утро вышло, если подумать. Максу понравилось — куда больше, чем собираться на работу, бросать Билли в компании котов, соскучившихся и непривычно ласковых. Они ведь тоже скучали, не по-человечески, как Макс, но всё равно заметно: вспомнить только, с каким возмущенным мяуканьем Бэзил искал Билли по всему дому, пока его не было.

Четыре дня, за которые Макс чего только не успел надумать, — а всё потому, что у кого-то слишком богатая фантазия и подозрения непонятно в чём. Хотя почему «непонятно»? В отвращении его подозревали, в нелюбви и желании избавиться. О чем, между прочим, вообще не думалось.