Некромант на страже человечества. Том 2
Шрифт:
А она как раз перешла в новую фазу.
Несмотря на живучесть Троттов, Нетры брали числом, и то одна, то другая мертвая крысы падали, чтобы больше уже не подняться. Трупов среди черноглазых тоже хватало. Мы находились достаточно близко, и я чувствовал некую связь с каждым из мертвецов, словно те были фрагментами одного единого целого, к которому присоединился и я.
Некромант. Маг смерти. К подобному так просто не привыкнешь. Это тебе не Писарь и даже не Копейщик. Умение специфическое. Однако выбора у меня не было, и я полностью сосредоточился на ощущениях, стараясь лучше понять
А потому первым заметил прибытие нового действующего лица. И даже не столько заметил, сколько сперва почувствовал и уже потом отыскал взглядом.
Сперва сражение проходило по тому же сценарию, и Нетры продолжали добивать Троттов, однако потом я заметил тонкую фиолетовую нить Межмировой Энергии, протянувшуюся к застывшему телу крысы с перегрызенным горлом.
Первые пару секунд ничего не происходило, но уже в следующее мгновение труп дернулся, будто от удара током. Потом еще раз. А затем неуверенно встал на все четыре лапы, а его подернутые пеленой смерти глаза вспыхнули яркими рубинами.
Оживление завершилось.
Родился новый Тротт.
— Ого!
— Вы это видели?!
— Да он же встал!
— Кхазулдан!
— Сатвелеон! — практически одновременно воскликнули мои спутники, тем не менее не слишком повышая голос, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания.
— Леон, это ты его? — неуверенно спросил Евген.
— Нет. — раздраженно бросил я. — Не мешайте.
Бывшие невольники притихли, я же вернулся к наблюдению и попыткам лучше понять суть происходящего.
Первым делом я проследил за направлением тянувшейся от новоиспеченного Тротта нити, и понял, что та уходила в кусты, располагавшиеся чуть в стороне от основного поля боя. Приглядевшись, я заметил — или скорее почувствовал — там еще одну красноглазую крысу. Меньше других. Но маяк ее существования горел в моем внутреннем восприятии гораздо ярче всех прочих мертвецов.
Это явно был непростой Тротт. Кроме того, он тоже почувствовал мое присутствие, и я ощутил исходившие от него неудовольствие и агрессию с, кажется, легкой примесью непонимания. Будто у него не получалось осознать своим скисшим мозгом, что я такое, и он хотел уничтожить помеху, но не мог отвлечься от текущих целей.
Потому что плел еще одну нить, подбиравшуюся к новому трупу. И тот тоже поднялся на ноги, чтобы впиться в загривок совсем недавно сражавшегося с ним бок о бок сородича.
Страшная сила!
Это не какой-то там Блок копьем и даже не Стремительный выпад. Их и сравнивать бесполезно. Как муравей со слоном — они находятся в совершенно разных плоскостях. Теперь, наблюдая ее со стороны, я понял это, пожалуй, еще лучше, чем во время попытки прорыва на поверхность.
Когда любой павший товарищ, за которого ты был готов секунду назад отдать жизнь, вдруг подло вонзает оружие тебе в спину — ты чувствуешь не только боль, но и обиду от предательства. Пусть и необоснованную.
Кроме того, это должно существенно деморализовать и остальных врагов. Да, против крыс такой аспект вряд ли имеет значение, но вот против разумных… Жаль, что я не догадался провернуть нечто подобное в тот раз. Может, все обернулось бы совсем по-другому.
Хотя,
Не факт…
Тем временем еще один Тротт пал, разорванный на части, а его место уже занял новый. И пусть с него кровавыми ошметками свисали оторванные куски шкуры, обнажая плоть, но он тут же ринулся в бой, не обращая внимания на столь незначительные детали.
— Что-то я уже сомневаюсь, что Нетры победят… — нетвердо произнес Захар.
— Тихо ты, не мешай Леону! — явно нехотя, но все же осадил его Евген.
— А что он делает?
— Да Сатвелеон его знает. Но лучше не мешай.
— А…
— Тс-с-с! — шикнул Леуш, и Захар затих.
Спасибо, дружище.
Ведь мне действительно требовалась полная сосредоточенность.
Для обучения.
Да-да, я учился у дохлой крысы мастерству поднятия мертвых. А тот, кто считает это зазорным, пусть нацепит на шею подавитель и до конца жизни размахивает киркой во благо чертовых нелюдей! Я же стану использовать любую подвернувшуюся возможность, чтобы обрести силу и снова быть вместе со своей семьей!
Еще не до конца понимая суть происходящего, я зачерпнул часть накопленной утром Межмировой Энергии и принялся сжимать ее и одновременно вытягивать, заплетая в некоторое подобие тонкой косички. Благодаря заботе о младшей сестренке хотя бы этот опыт у меня имелся.
Тем не менее, работать с Энергией оказалось куда сложнее, чем с волосами, и созданная мною нить постоянно лохматилась и стреляла во все стороны фиолетовыми исками, словно поврежденная электропроводка.
Я явно расходовал гораздо больше ценного ресурса, чем клятый Тротт в кустах.
Но все равно не сдавался!
Дрожа от напряжения, я вливал в свое творение все больше Межмировой Энергии, усилием воли отсекая бесперспективные участки, будто умершие побеги от декоративного деревца. Нить — хотя, наверное, вернее ее было бы называть веревкой, если не канатом — гнулась и извивалась, однако постепенно все ближе подбиралась к выбранной мною дохлой крысе. И так вышло, что ее заприметил и мой «учитель».
Жгуты наших сил столкнулись в воздухе, и я тут же потерял несколько сантиметров своего. Они растворились, как коснувшаяся воды сахарная вата. Но я тут же нарастил новый объем и ринулся в бой со своим противником. Эта тушка будет моей!
Чертов Тротт — и мне не стыдно этого признать — явно превосходил меня мастерством, а прядь его силы жалила с проворством скорпионьего хвоста. Мне же приходилось постоянно защищаться, следя при этом чтобы моя корявая нить и вовсе не распалась от собственной никчемности. Я вливал все больше и больше Энергия, щедрою жменей черпая ее из внутреннего резерва и на ходу перестраивая структуру плетения.
Было сложно.
Очень.
Имея некоторое представление за счет проведенного в туннелях боя, я чувствовал, что решение должно быть куда более простым и изящным. Но все-таки я ощущал новое умение, как неотъемлемую часть себя и продолжал учиться ею пользоваться, словно неопытный малыш собственным телом. С той лишь разницей, что стадию взросления я уже прошел. Дважды. И обладал гибким разумом трезвомыслящего человека.