Некромант против тьмы
Шрифт:
– Зайдём познакомиться, – предлагаю я, распахиваю калитку и захожу во двор.
Подхожу ближе к ветхому сараю. Изнутри он смотрится куда лучше, чем снаружи. Встаю на пороге. Воздух в кузнице приятный, сухой, горячий. Жар, исходящий от горна, наполняет его запахом раскалённого металла и нагретой древесины. Из глубин помещения слышится мерное «дыхание» меха.
Заглядываю. В кузнице царит идеальный порядок. Весь инструмент развешан и расставлен по своим местам, сбоку от входа расположился большой пустой стол, а в углу, около горна, громоздится массивная
В дальней части кузницы на длинной верёвке, качающей кузнечный мех, висит мальчонка лет десяти. Он несуразно дрыгает ногами, пытаясь спуститься, и мех в конце концов поддаётся. Верёвка опускает мальчонку вниз, по кузнице разносится гулкий шуршащий звук: «ух-х!» и из открытой пасти горна вылетают ярко-жёлтые искры.
Перед горном возится кузнец Самсон – сухонький старик с щипцами и молотом в руках.
Я удивлён. Как-то иначе я себе представлял кузнеца на пенсии. Этот старик как будто не работал молотом всю свою жизнь. У него нет ни широких плеч, ни сильных рук. Кожа Самсона смуглая, загорелая, словно он запёк её до зажаристой корочки около кузнечной печи. Спина сгорблена от тяжести лет, а руки испещрены глубокими, словно кора дерева, морщинами.
Кузнец делает всё очень медленно. Кладёт перед собой заготовку, поправляет, примеривается, замахивается. Кажется, что даже молот идёт вниз как в замедленной сьёмке. Раздаётся удар, и во все стороны летят искры. Кузнец поднимает заготовку к глазам и снова присматривается.
– Поддай, – говорит он, и мальчонка снова начинает прыгать на верёвке меха.
От звука его голоса я вздрагиваю. Меня так увлекло наблюдение за работой кузницы, что я не сразу вспомнил, что нахожусь среди живых людей.
– Здравствуйте! – произношу я негромко, чтобы не напугать кузнеца и его помощника, занятых работой.
– Прохор! Это ты, Прохор? – восклицает старый кузнец и поворачивается ко мне.
Его лицо такое же морщинистое, как и руки. Густые седые брови застилают глаза. Как он вообще что-то видит?
– Нет. Я не Прохор, – отвечаю я и представляюсь: – Ксандр. Новый глава деревни.
Старик Самсон мгновенно поникает.
– Стало быть, сгинул Прохор. Ой как пло-охо! Хоро-оший такой ма-альчик был. Жалко- то ка-ак!
Он откладывает заготовку в сторону и даёт знак мальчонке прекращать работу. Горюет так, будто Прохор и правду сгинул. Мне не сразу удаётся вклиниться между его причитаниями и объяснить:
– Всё с Прохором хорошо. Жив-здоров.
– А где ж он? Где? – Старик Самсон щурится, тщательно всматриваясь в моё лицо. – Если ты глава, то Прохор где?
– Дома сидит. Наказан он. За плохое поведение, – шучу я. – Прохор отошёл от дел. У него сейчас другие заботы. – Я перебираю в голове несколько версий, которые можно назвать и не вызвать этим уйму вопросов. И останавливаюсь на той, что старику будет понять легче всего. – Стар Прохор стал. Не справляется он уже с делами. Вот и сдал должность мне. Я молодой. Я справлюсь.
Кузнец понятливо кивает.
– Хоро-оший мальчик Прошка, – продолжает сетовать он. – До-обрый…
Взгляд кузнеца начинает блуждать по кузнице. Останавливается на заготовке, лежащей на наковальне. И кузнец тянется к ней.
Кажется, пора вмешаться. Иначе, боюсь, уже через миг кузнец забудет, что не один.
– У меня к тебе вопрос, кузнец! – Я достаю из перевези меч, кладу на стол перед кузнецом и спрашиваю: – Твоя работа?
Старик кхэкает и начинает изучать меч. Рассматривает его, чуть ли носом не касается блестящего лезвия. Затем хватает с полки какую-то склянку, быстрым движением откупоривает и выливает на меч. Прозрачная жидкость шипит, попадая на лезвие, и сильно пенится.
Старик Самсон берёт со стола ветошь и аккуратно стирает пену, обнажая яркие светящиеся руны на мече.
– Э-э-э! Хоро-оший меч! Очень хороший. – Он поднимает взгляд на меня. – Где взял?
– Я думал, что ты его сделал. – Старик отрицательно мотает головой. – А можно как-то узнать, кто его сделал? Хочу себе ещё таких заказать, да вот имени мастера не знаю. Ты сможешь таких мечей наковать? Хотя бы дюжину?
– Наковать-то не сложно. Меч простой: форма клинка, края, эфес, – задумчиво отвечает кузнец, медленно ведя пальцами по рукояти меча. – Но вот силы такой вложить в него – увы! – не получится.
– Но кто-то же это сделал, – возражаю я. – Выковал простой меч и вложил в него непростые силы.
Кузнец понятливо кивает. Затем поднимает указательный палец вверх и начинает им размахивать.
– Было. Что-то такое у меня было…
Он начинает ходить по кузнице, заглядывая то на верхние полки, то выдвигая ящики столов.
– Что он ищет? – шёпотом спрашивает Митька, стоящий у меня за спиной.
Я молча пожимаю плечами. Остаётся верить в то, что хотя бы старый кузнец знает ответ.
Однако Самсон ходит по кузнице так долго, что и моя вера начинает иссякать. А когда заканчивается терпение, я уже готов выскользнуть из кузницы тайком и пойди дальше по своим делам.
Делаю пару шагов к двери.
– Так вот же она! – довольно восклицает Самсон.
Он склоняется над ведром, сильно напоминающим мусорное, и тычет в него щипцами. Раздаётся металлический звон. Самсон радостно вскрикивает и достаёт из ведра булыжник неправильной формы.
– Я знал. Знал, что у меня ещё сохранился кусочек этого паршивца.
Старик поворачивается и протягивает мне свою находку.
– Что это? – спрашиваю я, поворачивая камень в руках. – По виду металл, но если судить по весу, я бы так не сказал. Слишком лёгкий для металла.
– Лёгкий и крепкий! Это фрагмент мифриловой руды, – объясняет старик Самсон. – Из него сделан твой меч. Если этот кусок руды как следует обработать и обковать, его не отличишь от обыкновенного металла. Однако это не совсем обычный металл. Только на него можно нанести волшебные руны и наделить меч магией. Ни с чем другим так не выйдет.