Некромант
Шрифт:
— Нет…
И тут же со второго этажа раздался крик:
— Идут!
Звонко клацнули струны арбалетов, следом один за другим грохнули выстрелы; в люке заклубился пороховой дым. По доскам надстройки забарабанили болты, кто-то вскрикнул, послышались злые ругательства.
— Таран!
Предупреждение запоздало, миг спустя входную дверь сотряс страшный удар. Запорный брус сорвало, и лишь тело кучера помешало нападавшим ворваться внутрь всей гурьбой. В неширокий зазор им пришлось протискиваться по одному.
Брат Стеффен навалился на дверь
— В сторону! — рявкнул я и вскинул пистоли, целясь в рвавшихся внутрь одержимых.
Макс шустро отступил, два выстрела слились в один, кузницу заволокло пороховым дымом. Промахнуться с такого расстояния было попросту невозможно, кто-то завыл, кто-то упал. О да! От пуль никакая кольчуга не защитит!
Сквозняк потянул дым в щели; я вооружился шпагой и поспешил на помощь Стеффену, но атака уже захлебнулась. По доскам второго этажа так и продолжали постукивать арбалетные болты, а вот егеря отступили, не сумев с ходу ворваться внутрь. Раненых они уволокли с собой, на земле в луже крови остались валяться три мертвеца.
Валяться?! Одно за другим тела зашевелились, задергались, начали подниматься на четвереньки. Чужеродные сущности проникли в них, пожрали последние крохи тепла, превратили в безвольные орудия.
— Святые небеса! — невольно вырвалось у меня, но братья опередили нежить, хором затянув церковный гимн.
Голоса их сплелись, наполнились мощью и ударили молитвенным молотом, развеивая эманации запределья и вышвыривая из нашей реальности демонов, не успевших толком овладеть покойниками и перекроить под себя их плоть. Мертвые егеря повалились на землю.
Стеффен закрыл дверь, для надежности мы придавили ее топчаном и принялись стаскивать туда же всяческий хлам. И все это — под молитвенные песнопения братьев, большей частью мне совершенно непонятные. Неплохое знание письменного староимперского помогало разобрать лишь одно слово из трех.
«Воля к противлению злу»? Возможно, что и так.
Голоса гулко отзывались в голове, невесть с чего закололо сердце, захотелось зажать уши ладонями. Но сдержался конечно же. А тут и братья наконец умолкли. Мертвецы остались недвижимы; герхардианцы принялись рубить им головы и перетаскивать к входу. Крови при этом натекло на пол сверх всякой меры.
Я оценивающе встряхнул медную пороховницу и принялся перезаряжать пистоли. В люк со второго этажа выглянул брат-стрелок, из-под свободного рукава черно-красного сюрко выглядывала наложенная на бицепс повязка.
— Все целы? — спросил он.
— Да! — отозвался Стеффен и, в свою очередь, поинтересовался: — Сильно зацепило?
— Царапина.
Макс убрал шпагу и кинжал в ножны, спросил:
— А инкуба так изгнать не сможете?
Ловчий помрачнел.
— Если захватим
— Мы его не захватим, — вздохнул я, выглядывая на улицу через щель в досках.
Любая попытка прорваться закончится тем, что нас перебьют засевшие в кустах арбалетчики. Да и егерей остается в избытке; сунемся наружу — порубят.
— Захватить не захватим, — согласился со мной Макс и криво ухмыльнулся. — А если убить?
Стеффен рассмеялся.
— Что порождению запределья раны смертной плоти? Без имени нечистого нам не обойтись.
И наши взгляды сошлись на Иваре Фальке. Тот задергался, забился, отчаянно завыл, будто угодивший в капкан дикий зверь. Пустое! Ни вырваться, ни разжалобить нас у чернокнижника, скормившего демону душу собственного племянника, не было ни единого шанса.
Крики. Вонь паленой плоти. Хрип. Ивар Фальк оказался крепким орешком. Внезапное нападение одержимых подарило ему надежду на скорое избавление и вдохнуло новые силы. Он наивно полагал, будто инкуб кровно заинтересован в его спасении, а сверхъестественные способности демона исцелят его раны, надо лишь немного продержаться, еще чуть-чуть потерпеть. И он терпел. Драл глотку в безумных криках, плевался кровью и упорно не желал произносить заветного имени. Глупец!
Брат Стеффен планомерно превращал чернокнижника в обрубок, лишь отдаленно напоминавший человеческое тело. Ловчий действовал поспешно и неряшливо, но никто его в этом не упрекал. Я буквально чувствовал, как утекает сквозь пальцы время. Завладевший телом Руне инкуб не мог не осознавать, какую опасность представляет человек, знающий его истинное имя. Рано или поздно чернокнижник сломается, и тогда…
С улицы донесся раскатистый хлопок, а миг спустя над нашими головами что-то страшно треснуло, надстройка кузницы содрогнулась, и меж досок закапала, а затем и вовсе потекла алая кровь. Ангелы небесные! Нас обстреляли из пушки!
Ловчий отступил от лившихся сверху струек и задрал голову.
— Кас! Гил! Вибе! — нервно крикнул он.
Будто в ответ на эти слова в люке показался забрызганный кровью брат-стрелок. Он спешно спрыгнул вниз, следом спустился один из арбалетчиков. И все.
— Вибе не повезло, — сказал стрелок, оттирая с лица чужую кровь.
— Уложило наповал, — подтвердил его собрат и выдернул торчавшую из щеки щепку. — Нас с Гилом чудом не зацепило.
Я подбежал к лестнице и предупредил:
— Держитесь подальше от двери и окон!
Каменная кладка первого этажа выглядела надежной, но удачное попадание в оконный проем способно наделать много бед.
— Не стоит туда лезть! — предупредил меня Гил.
— И не собираюсь! — уверил я стрелка, поднялся на несколько шатких перекладин и, высунув голову из люка, осмотрелся.
Первое, что бросилось в глаза, — это изуродованное тело. Жуткая рана продолжала кровоточить, в красном месиве проглядывало белое крошево ребер. Торс бедолаги едва не разорвало надвое.