Некромант
Шрифт:
Странное ощущение, просто невероятное — я занимался сексом вроде как с Соней, но при этом моя партнерша была лишена малейших намеков на неловкость, неумение, стыдливость. Это была и Соня, и не Соня…
Меня хватило на два часа. Два часа я как заведенный «пахал» эту маленькую женщину, женщину-подростка, и она каким-то образом умудрилась выжать из меня все, на что я был способен. Она поглаживала в определенных местах, покусывала, щипала и царапала, после чего я почти мгновенно восстанавливался, и подозреваю, что ее умение взялось не с потолка, и даже явилось не результатом ее многочисленных связей с другими мужчинами. Мозиллу специально
Потом она уснула, свалившись на кровать прямо из коленно-локтевой позы, а я медленно подполз к краю кровати, встал, и слегка пошатываясь потащился в душевую комнату. Мне нужно было смыть с себя свой и чужой пот и все остальное…излитое посильно. Терпеть не могу спать грязным и потным.
Тугие струи омывали разгоряченную кожу, гладили меня по плечам, выбивали из головы дурноту — холодная вода освежала, позволяла яснее думать. Любовная страсть сродни наркотику, когда у тебя в объятиях лежит красивая, желанная женщина — голова отключается, ты думаешь уже не головой, а совсем другим местом.
И первое, что пришло в голову: «Не верю!». Не верю, что Сонька ничего не знает о шалостях своих родителей. А если знает…может ее невинный облик, смущение, румянец, когда кто-то касается сферы интимных отношений — игра? Актерская игра? Тогда она просто-таки гениальная актриса. Вот только…как можно сыграть румянец?
Как мне теперь с ней себя вести? Нет, неправильный вопрос — как мне себя вести с ее матерью? Правильно было бы сделать вид, что ничего не случилось. Никто ко мне не приходил, никого я не пользовал в коленно-локтевой позе.
Но тут же мои мысли жестоко прервали.
— Опасность! Опасность! — услышал я голос Мастера, и сразу же не понял, о чем он говорит.
— Нападение! Скорее, твою подругу сейчас убивают! Трое! Кинжалы!
Я даже не понял — какую именно подругу. Просто выбежал из душа, шлепая по полу мокрыми босыми ногами, и выскочив в комнату, на долю секунды застыл, ошеломленный увиденной картиной. Трое высоких крепких мужчин кололи длинными кинжалами нечто стонущее, окровавленное, укрытое простыней, и я услышал, как один из них негромко, но с чувством рявкнул:
— Это не он! Не он!
И следом, указывая на меня:
— Вот он!
И мне стало не до рассуждений о том, какую женщину я должен поиметь первой, а какую второй. Мне вообще стало не до женщин. Когда на тебя летят три мордоворота с кинжалами в руках, и эти кинжалы размером со скифский акинак — ты быстренько теряешь гендерную принадлежность и все сопутствующие гендеру поползновения. В бою все равны, и это чеканная аксиома.
Первый кинжал чиркнул меня по плечу — противник был невероятно быстрым, одним из самых быстрых бойцов, которых я видел в своей жизни. Я ускорился, насколько мог, но и он ускорился тоже, и двигался сейчас так, как не так давно в тренировочном поединке это делал ректор. Я уклонился от еще одного удара, и тут же напоролся на кинжал второго бойца, тоже двигавшегося с огромной скоростью. Этот тип распорол мне предплечье, и едва не воткнул второй кинжал в печень — да, в каждой руке он держал по кинжалу, и орудовал ими очень ловко и быстро.
Я
Меч с легким шуршанием покинул свое лакированное ложе, и тут же вонзился под ребра первому настигнувшему меня «ниндзя». Клинок легко перерубил лезвие кинжала, пытавшегося блокировать удар, и вошел в живот убийцы до самого позвоночника.
Второго нападавшего я развалил на две половинки. Третий, видя, что происходит, молниеносно повернулся и бросился бежать, но был настигнут клинком, брошенным мной ему вслед. Меч пробил ему спину на уровне сердца и вошел до самой рукояти.
Я слышал шум в коридоре, слышал звон клинков и крики людей, но мне было не до того. Обитатели дома сумеют о себе позаботиться, а вот Мозилла…
Ее гладкая, красивая спина была исколота так, что казалось — на женщину напал настоящий маньяк. Двадцать ран, не меньше. Одна рана на шее — клинок пробил ее насквозь и вышел из горла. Темно-вишневая, почти черная в сумерках лужа не успела впитаться в перину — слишком быстрым было истечение крови, слишком много ран. Шансов выжить у женщины не было никаких.
Я включил магическое зрение, и увидел ее — прозрачную, прекрасную…как живую. Она стояла неподвижно, закрыв глаза, и от нее к телу тянулась тонкая-тонкая ниточка.
Ниточка?! Так она же ведь еще жива! Мозг жив! Сколько он там живет? Пять минут? А сколько времени я дрался? Минуту? Две? А показалось — целую вечность…
Аура тусклая, но есть. Разбираюсь с цветами. Красные, черные — долой! Только зеленые, только синие, только желтые цвета! Работать, работать! Давай!
Накачиваю ауру энергией — нить, соединяющая призрака и тело-носитель засветилась, засияла, а потом….хоп! Призрак втянулся в тело. Пошатываясь, опускаюсь на край кровати, а потом…валюсь на простыню, прямо в лужу чужой крови. Сил нет. Сейчас меня можно резать, как куренка.
За окном голоса, крики, лязг оружия. Стоны, истошно вопит человек, видимо смертельно раненый. Лежу, прислушиваясь к этому шуму, а еще — стараюсь уловить дыхание Мозиллы. Слава богу, она дышит ровно, свободно, без хрипов и бульканья. Ран на теле не осталось. Вот только немного похудела, но…это ей даже к лицу, стала выглядеть еще моложе. Моложе своей дочери…хотя куда уже моложе?!
— Пет! Пет! — в комнату ворвались мои девчонки, за ними хозяин поместья, за хозяином — слуги. Все вооружены мечами, на всех потеки крови. И вообще — все забрызганы кровью так, будто их кто-то нарочно поливал этой жидкостью из большой кружки. Вспыхнул свет — я почему-то не додумался задействовать магические светильники — и высветилась вся неприглядная картина.
Представляю, как это смотрится со стороны… На постели, лицом вниз — голая хозяйка поместья. Я рядом, с мечом в руках — тоже голый, весь в крови, с порезами на плече и предплечье. Кстати — дергало раны нещадно, они просто-таки горели огнем. Под нами — простыня пропиталась кровью так, что больше не впитывала жидкость, и образовалось что-то вроде вишневого желе из свертывающейся крови. А на полу — изрубленные мертвые тела в различной степени расчлененности.
— Мама? — Сонины брови поползли вверх, она выпустила меч и бросилась к матери — Мама! Очнись, мама!