Некромантка из болота
Шрифт:
— Тороплю? — удивилась она. — Но разве вы?.. Питер?
— Мисс Сибрас приехала в столицу по делам, мама.
— Но как же?.. Я думала, что у вас… — леди Фоллей посмотрела на сына, потом на гостью, нахмурилась и отодвинула тарелку.
Пионы разом раскинули свои лепестки, издали какой-то жалобный стон и опали. Питер рассеяно подобрал один из лепестков, покрутил в руках и нахмурился.
— Мама, прекрати, — сказал он предупреждающе. — Вспомни о манерах.
Это подействовало. Леди Фоллей глубоко вздохнула, разжала кулак, в котором сжимала
— И какое же дело привело вас в столицу, Джинни?
Вирджиния чувствовала не столько холодность в голосе леди Фоллей, сколько печаль и разочарование.
— По правде говоря, это мастера Симони вызвали в столицу, а он попросил меня заменить его. Что-то, связанное с те… — она вовремя осеклась и поправилась, — с делом двухлетней свеже… давности.
Леди Фоллей грустно улыбнулась. Оговорки не укрылись от ее внимания.
— И долго вы пробудете в столице?
— Я не знаю. Мне надлежит явиться в Гороховой Двор с сопроводительным письмом от мастера Симони, чтобы сразу же приступить к эксгу… — она опять осеклась.
— Эксгумации тела, — закончила за нее леди Фоллей. — Не стесняйтесь.
Она позвонила в серебряный колокольчик и велела подать десерт. В поведении Питера опять наметилось нетерпение, он поглядывал на часы над каминной полкой и ерзал на стуле, словно мальчишка, которому не терпится сбежать от разговоров скучных взрослых в игровую комнату.
— Я надеюсь, что это тело двухлетней свежести задержит вас надолго, Джинни, — радушно сказала хозяйка. — И вы дадите моему сыну шанс.
Принесли сливовый пудинг с ромовой подливкой и крепчайший черный чай, который был очень кстати, потому что Вирджиния немного продрогла, несмотря на ярко пылающий в камине огонь.
— Лорд Фоллей очень приятный молодой человек… — осторожно сказала она, чтобы сказать хоть что-то в затянувшемся молчании.
— Разумеется, — кивнула леди Фоллей. — У него есть дар, титул, положение в обществе, состояние, в конце концов.
— Мама, — мрачно отозвался мужчина, — лучше о погоде.
Леди Фоллей его не слушала.
— Он недурен собой, иногда даже вспоминает о манерах, правда, абсолютно лишен чувства юмора и обаяния… Это у него от отца.
Питер не сделал больше попыток остановить мать, он просто встал, пробормотал невнятные извинения и вышел из-за стола.
— И вот так всегда… — горько сказала леди Фоллей.
Пионы на столе скукожились и превратились в засохшие трупики. Вирджиния взяла пару листиков и растерла их в пальцах.
— Я тоже не подарок, леди Фоллей, — тихо сказала она.
На последнем издыхании пионы выпустили новые листья, ржавые и страшные, истекающие гнилью. Леди Фоллей спокойно смотрела на эту небольшую демонстрацию дара.
— У меня даже чертополох не рос, — невпопад пояснила Вирджиния.
Леди Фоллей продолжала вопросительно смотреть на нее, и некромантка сочла нужным немного рассказать о себе:
— Я родом из маленького приграничного городка. Когда мне было десять, в наш город пришла чума. Мама… — ее голос дрогнул, — она боролась, была хорошей травницей, лечила людей, но… Одним словом, они все умерли.
— Мне жаль, —
Пионы умерли, на этот раз уже окончательно.
— А я выжила, — Вирджиния справилась с собой и говорила спокойно, слегка отстраненно. — Когда прибыла королевская гвардия, меня обнаружили вместе с трупами, голодную и грязную, но живую и здоровую. Чума обошла меня стороной. В семью дяди меня не отдали, вместо этого отправили в приют Вечнозеленой матушки-настоятельницы.
Она позволила себе слабо улыбнуться.
— Болото. Там было неплохо, хотя и… Понимаете, я чувствовала себя… бездарностью. У меня ничего не получалось в зеленой магии. Цветы не росли, животные и птицы шарахались, я даже травничать не умела толком, всегда получалось что-то ядовитое и дурно пахнущее, сколько я не молилась Уршулле. А ведь мои родители… они из обедневшей, но благородной семьи.
— Да, я знаю, — кивнула леди Фоллей и снова погладила девушку по руке. — Род Сибрас ведет свое начало от первых зеленых магов. Артур Сибрас был одним из семи рыцарей короля Георга.
Служанка, повинуясь невысказанному распоряжению, убрала цветочную гниль и принесла вазу со свежими цветами, в этот раз это были чайные розы. Обе женщины в молчании следили за ее действиями. Чай давно остыл, пудинг был съеден, огонь в камине почти потух, поэтому Вирджиния взяла на себя смелость и встала, чтобы подкинуть еще дров и немного согреться.
— А потом, — продолжила она свой рассказ, вороша кочергой угли в камине, — когда состоялась инициация первой кровью, матушка-настоятельница сообщила, что у меня есть способности к некромантии. Я должна была покинуть приют и отправиться в храм Дайда для дальнейшего обучения. Я могла отказаться, но что бы тогда меня ждало?
— Понимаю, — сочувственно кивнула леди Фоллей.
— В храме я впервые в жизни почувствовала себя… одаренной, даже обласканной. Знаете, сейчас мне кажется, матушка-настоятельница специально покрикивала на меня и требовала невозможного, чтоб я согласилась на учебу. Она ведь еще тогда знала, что у меня за дар, ей об этом наверняка сказал полковник, что привез меня. Он так странно смотрел на меня… сказал, что смерть стольких людей сильно повлияла на меня… Но из-за того, что в приюте со мной обращались, как с бездарностью, в храме Дайда я… расцвела.
Вирджиния улыбнулась и подняла взгляд от углей. Леди Фоллей тоже улыбалась, однако лицо ее оставалось печальным.
— Фланийская роза, Джинни, вы настоящая фланийская роза.
— Спасибо, вы очень добры. Знаете, обучение в храме мне очень помогло. Помогло принять себя и свой дар, научиться иначе смотреть на многие вещи, а еще… Я поняла, что смерть… Смерть — это просто переход в другую форму жизни. Я скорбела по родителям, негодовала из-за несправедливости богини, которая отобрала у меня самых близких людей, но потом… Мой наставник в храме, арвеец по происхождению, как-то сказал, что у меня не просто способности к некромантии, а очень сильный дар, который, несомненно, следствие последнего желания моей матери, и я должна им гордиться. И я горжусь.