Некто Рвинский

Горский Евгений

– Действительно. А когда он здесь появится?

– Я сделал всё, что мог, – пожимаю я плечами. – Теперь вы знакомы, поэтому всё может быть.

– Спасибо, Дима! – мужчина долго трясёт мне руку. – Ты изменился в лучшую сторону.

Он провожает меня до выхода и понимающе ухмыляется, когда я снова одеваю маску.

Я тороплюсь к месту, где можно покинуть этот лабиринт, но, видимо, время ещё не пришло.

На плечо легла чья-то рука. Неохотно остановившись, я медленно оборачиваюсь, и взгляд устремляется

в конец коридора – передо мной никого нет. Я пожимаю плечами и спокойно следую своим курсом дальше, однако не успеваю сделать и двух шагов, как история повторяется.

Теперь рука легла на другое плечо. Резко поворачиваюсь и опять встречаюсь с пустотой. В голове моментально появились странные мысли, наполненные мистическими идеями о блуждающих душах бывших жителей дома, загадочных сущностях из других миров, и всех прочих привидений.

Блуждающий взгляд падает вниз и упирается в чьё-то лицо. Мужчина сидел на корточках, а его голова находилась на уровне живота. Не отрывая от меня глаз, он отходит гусиным шагом и медленно встаёт.

– Привет, Дима! – слышу я низкий голос моложавого господина в костюме. – Когда деньги вернёшь?

– Завтра, – бодро обещаю я, потянувшись почесать шею.

Господин быстро нагибается и поднимает руки, словно пытаясь защититься. Осторожно наблюдая за мной, он старается держаться в некотором отдалении.

– Ты это вчера говорил, – недовольно бубнит он.

– Значит, послезавтра, – пожимаю я плечами.

– Я это уже вторую неделю слышу. Деньги где?

– Вообще, обычно в банке.

Господин недоумённо смотрит на меня.

– Так пойди и возьми.

– Кто же их даст? – опять чешу я шею, и господин моментально принимает защитную позу.

– Дима, когда деньги отдашь? – грустно бубнит он снова.

– Зайди через десять минут, – нехотя соглашаюсь я, показывая на знакомую дверь, где я так удачно сменил гардероб. – Можешь прямо без стука.

Господин недоверчиво смотрит мне вслед, пока я торопливо удаляюсь по коридору.

– Дима, ну смотри, – слышу позади. – Я приду не один.

Как говорил капитан, пришло время менять дислокацию. Вот и проём в стене, послуживший мне проводником сюда. Заглядываю внутрь и снова сталкиваюсь с непроглядной тьмой.

Если у меня и были какие-то сомнения в необходимости возвращения прежним путём, то они моментально пропали, когда я слышу поблизости женский голос.

– Вы не видели Диму?

Эти простые слова мгновенно увеличили личное мужество многократно, и я решительно шагаю вперёд, не испытывая больше страха перед неизвестным. Светлеющий позади проём быстро пропадает, и я бреду в полной тьме, спотыкаясь о неведомые препятствия. Тут легко потерять ориентацию, непонятно, где право, лево, вперёд, назад.

Ты передвигаешься, но движение носит абстрактный

характер, если нет объектов относительно, которых это можно зафиксировать. Оно субъективно и зависит от личных переживаний, которые легко могут быть утрачены.

А вообще, зачем самому двигаться, пускай этим занимаются объекты. И тогда, я буду находиться в движении, стоя на месте.

Некто, известный самому себе под названием Андрей Рвинский, пребывал в неизвестном, лениво передвигая ногами. Или можно сказать, что ноги двигались у неподвижного Рвинского.

Что может произойти с точкой отсчёта в отсутствии системы координат? Да всё, что угодно!

Нога наткнулась на нечто мягкое и упругое, и, потеряв равновесие, я стремительно повалился вперёд с вытянутыми руками.

– Интересно, что это было? – подумал я, пока летел в никуда.

Посадка оказалось жёсткой, но не смертельной. Я упал на колени, смягчив падение локтями и частично собственным лбом. Не могу сказать, что это доставило мне удовольствие, однако я не отказался бы отдохнуть.

Рядом послышалось чьё-то кряхтение, и знакомый голос Виктора произнёс.

– Рад вас видеть, Андрей Георгиевич.

– Я тоже, – говорю в темноту. – Что с вами?

– Заблудился. Вы пропали, и я пошёл вас искать.

– Да-а, чтобы найти, нужно сначала потерять, – задумчиво говорю я.

– У вас философское мышление, Андрей Георгиевич.

Я легкомысленно машу невидимой рукой, хотя в душе отчасти согласен с этим утверждением.

– Я не сильно вас задел?

– Нет, – снова кряхтит Виктор. – Вы не первый, но будем надеяться последний.

– Были уже прецеденты?

– Да, кто-то меня неплохо зацепил.

– Эй! – громко восклицаю я в темноту, и гулкое эхо постепенно затихает вдали.

– А может, это были вы? – говорит Виктор. – Блуждающий во мраке.

– Вряд ли, хотя всё может быть, – обнадёжил я его. – Возможно, я просто не обратил внимание.

– Действительно, это было сложно заметить.

В голосе Виктора звучат иронические нотки, и я чувствую, как он усмехается в темноте.

– А вы уверенны, что сейчас разговариваете со мной? – неожиданно задаёт он вопрос.

– Голос то ваш.

– Его можно подделать.

Я задумываюсь на пару минут.

– То есть, вы мне верите, что я это я, – говорит Виктор в ответ на моё молчание. – И правильно делаете, так, как это единственное, что можно сказать о себе.

Мне нечего возразить и я продолжаю многозначительно молчать, созерцая собственное присутствие.

– Тогда вы должны быть безымянным, – приходит мне в голову новая мысль, вызванная внутренней интроспекцией.

– А я им и был, пока не получил идентифицирующее имя и воспитание, соответствующее социальным потребностям нашего времени.