Нелегалы 1. Операция «Enormous»
Шрифт:
— Нет, не все, — не поднимая опущенной головы, буркнул Овакимян.
— Да, вы были единственный человек, кто осмелился отправить Деканозову шифровку в защиту НТР. Если мне не изменяет память, вы объясняли нападки на НТР не чем иным, как некомпетентностью и шапкозакидательскими настроениями наших высокопоставленных особ…
— Совершенно верно, — поднял голову Овакимян, — но ведь после тогдашнего моего заявления мало что изменилось: как держали НТР в черном теле, так и сейчас это продолжается. Вы же по-прежнему остались самым малочисленным подразделением?
— Да, — согласился Квасников, —
— Подождите-подождите, Леонид Романович, — остановил Квасникова Фитин. — Этак можно слишком далеко зайти и… не вернуться. Да, нарком в этом вопросе часто бывает камнем преткновения, но ему с его высоты, наверное, намного виднее. Не забывайте, в какое время поступили к нам все эти действительно архиценные материалы — в один из самых тяжелых периодов войны, когда главным лозунгом страны являлся призыв: «Все для фронта, все для победы!» Да, Лаврентий Павлович сомневается в этой информации и побаивается, как бы наши союзники из Англии не втянули нас в непредвиденные расходы. Доклад английского Уранового комитета, о котором вы говорили, направлен наркомом какому-то независимому эксперту. До сих пор я не знаю, кто это может быть. А ведь смысл этого, как вы сказали, «давай-давай» сводится к тому, чтобы пока накапливать, анализировать, добывать информацию и делать правильный прогноз исследований по урану.
— Чтобы это делать, — вставил Квасников, — надо иметь под рукой добытые разведкой материалы, а не хранить их под сукном у наркома.
Фитин кивнул головой:
— Согласен. Поручаю лично вам, Леонид Романович, как человеку близкому к нашей отечественной науке и наиболее осведомленному в урановых изысканиях за рубежом разработать комплекс мероприятий. В них вы должны предусмотреть следующие вопросы… Запишите, пожалуйста…
Квасников приготовился делать пометки.
— Первое: где предположительно могут вестись разработки атомного оружия. На какой стадии они находятся? Кто из крупных физиков-атомщиков подключен к ядерным исследованиям? Есть ли среди них выходцы из России? В этом случае предусмотреть возможность их изучения. Второе: надо обязательно заложить в план доразведку урановых рудников, предприятий — поставщиков ядерного топлива, строительства новых экспериментальных заводов, лабораторий и цехов. Третье — это получение информации о координации работ между Англией и США… И последнее: невзирая на то, что в Берлине и Париже в связи с войной закрылись наши резидентуры, подумайте о возможности использования там разведчиков-нелегалов по добыванию атомных секретов. Главное сейчас — не сбиться, не потерять атомный след. Теперь давайте вместе определимся, как назвать нам операцию по проникновению в зарубежные
— В Англии разработка такого оружия ведется под кодовым названием «Производство сплавов для труб», — заметил Квасников. — То есть «Тьюб Эллойз».
— А «Тьюб Эллойз», это что такое? — поинтересовался Фитин.
— Это кодовое название уранового проекта, — заметил Овакимян. — Нам надо тоже придумать что-то фантастическое, связанное с названием такого вида оружия, которое несет всему живому на Земле смерть.
— Ну так предлагайте.
— Я предлагаю, — растягивая слова, начал Овакимян, — назвать эту операцию одним емким словом «Энормоз». В переводе на русский оно имеет несколько значений: это что-то такое громадное, страшное и чудовищное. Этим же словом можно назвать и дело.
— А что, неплохо звучит! — воскликнул Фитин. — Можно согласиться.
— Начальству, конечно, виднее: пусть будет «Энормоз», — равнодушно махнул рукой Квасников. — Неплохо было бы, если бы и вы, Гайк Бадалович, подключились к выполнению нашей операции. Как-никак, вы все же долгое время работали в Нью-Йорке, хорошо знаете оперативную обстановку в Америке, состояние агентурного аппарата и тому подобное… К тому же вы доктор химических наук, что тоже очень важно для разработки, связанной с одним из химических элементов таблицы Менделеева.
— Правильное пожелание, Леонид Романович, — одобрил Фитин, — Мы подумаем, как подключить доктора наук к делу «Энормоз». — Он бросил взгляд на напольные часы с огромным латунным маятником: было уже около трех часов ночи, быстро встал и, обращаясь к Квасникову, сказал: — План мероприятий и постановление о заведении дела «Энормоз» я жду от вас через два дня. Сейчас я должен идти на доклад к Берии, а вы вместе с Гайком Бадаловичем возьмите дежурную машину и поезжайте домой. Спокойной ночи.
Генералу Фитину было неведомо о том, что в это же время, в конце 1941 года, советское посольство в Лондоне открыто, не маскируясь, посетил долговязый и нелепый в своем длиннополом пальто сравнительно молодой человек и попросил провести его к послу Ивану Михайловичу Майскому. Стеснительный посетитель с печальными глазами сообщил послу, что у него имеется для советского правительства важная информация о разработке ранее неизвестного в мире мощного боеприпаса. Что это суперсекретное оружие разрабатывается втайне от своего союзника — СССР, и потому он решил эту несправедливость исправить: готов информировать советских товарищей по этому вопросу.
Посол Майский, который был заранее извещен о возможном приходе к нему на прием немецкого ученого-эмигранта доктора Клауса Фукса, попросил его рассказать о себе.
Фукс сообщил послу, что ему тридцать лет, что родился он в семье немецкого священника неподалеку от города Дармштадта, Закончил Лейпцигский университет по курсу «математика и теоретическая физика», был членом Социалистической и, нелегально, Коммунистической партии Германии. Осенью 1933 года, спасаясь от разгула фашизма и гитлеровских репрессий, эмигрировал в Англию и направлен был на работу к профессору Бристольского университета сэру Нэвиллу Фрэнсису Мотту…