Нелегалы 1. Операция «Enormous»
Шрифт:
— Мотт стал сейчас Нобелевским лауреатом, членом Королевского научного общества и директором Кавендишской лаборатории, — пояснил он.
Далее Фукс рассказал, что в 1936 году он по рекомендации профессора Мотта поступил в аспирантуру Эдинбургского университета на кафедру эмигрировавшего из Германии выдающегося физика XX века Макса Борна. Что развязанная нацистской Германией война в Европе в одно мгновение превратила пользовавшегося сочувствием немца-эмигранта Клауса Фукса во «враждебного иностранца». Что его прошение о принятии британского подданства было аннулировано, а сам он, как и 70 тысяч других беженцев-немцев, подлежал в 1940 году интернированию и ссылке в лагерь на отдаленный остров Мэн в Ирландском море. Фуксу как молодому талантливому ученому пытались тогда помочь и Нэвилл Мотт, и Макс Борн, но безуспешно.
Страх англичан перед «пятой колонной» оказался настолько сильным, что он заставил их еще больше перестраховаться и отправить всех «враждебных
Через полгода, когда Уинстон Черчилль понял, что антинацистски настроенные немецкие эмигранты могут оказаться очень полезными в борьбе с Гитлером, все они были выпущены на свободу. Благодаря своему великому учителю Максу Борну Фукс попал в первую партию интернированных, направлявшихся в Англию. И именно в это время другой известный ученый, Рудольф Пайерлс, остался без своего ближайшего помощника Отто Фриша, который был переведен а Ливерпульскую исследовательскую группу Дж. Чедвика. Узнав, что Фукс находится в Англии, Пайерлс направил ему официальное письмо с предложением принять участие в «одном военном проекте». Не подозревая, что речь идет о программе создания урановой бомбы, Фукс согласился. В ходе же работ над проблемой разделения изотопов природного урана, а затем и проведения исследований в области гидродинамики газодиффузионного процесса Фукс понял, что волею судьбы он оказался непосредственным участником пролога страшной драмы, в финале которой может исчезнуть все человечество и вся созданная им мировая цивилизация. Вот тогда-то он и встал перед серьезным нравственным выбором: продолжать работу по созданию атомной бомбы, направленной якобы только против Гитлера, или отказаться и уйти из Бирмингемской лаборатории. На его решение повлияли события конца 1941 года, когда фашисты вышли к Москве и многим в Англии казалось, что коричневую чуму ничем не остановить. Зная, что активная работа немецких ученых над созданием атомной бомбы форсировала подобные изыскания в Англии, Франции и США, и понимая, как важно не дать немцам первыми получить это чудовищное оружие, Клаус Фукс решает остаться участником проекта «Тьюб Эллойз». Одновременно он принимает твердое намерение периодически информировать русских пока только о результатах своих собственных исследований и в конце 1941 года решает отправиться из Бирмингема в Лондон, чтобы посетить советское посольство.
После этой встречи с немецким ученым посол Иван Майский поставил в известность о предложении доктора Клауса Фукса помощника военного атташе Семена Кремера. Военный разведчик заинтересовался «доброжелателем» и через своего знакомого, иногда посещавшего советское посольство в Лондоне, тоже немецкого антифашиста, одного из руководителей Компартии Германии Юргена Кучинского обусловил с ним встречу.
— Я хочу вам помочь, — заявил Кремеру Фукс. — Ваша страна должна иметь для противовеса свою атомную бомбу. Мне, как участнику ее разработки, хорошо известно, что делается уже по этой проблеме в Англии. Можете верить мне, я — коммунист по убеждению и очень хочу вам помочь…
Военному разведчику показался странным этот бесхитростный поступок близорукого, с печальным выражением лица молодого худощавого человека, больше похожего внешним видом на сервантесовского Дон-Кихота, чем на ученого. Кремер решил проверить — «не подстава ли это изощренной и коварной СИС». Следующую встречу он назначил через три недели в другом месте. Но второй контакт Кремера с Клаусом Фуксом в силу неизвестных обстоятельств не состоялся — кто знает, возможно, советский разведчик и в самом деле уверовал, что это была подстава или спланированная на будущее провокация, и потому не вышел на связь. После этого Фукс снова обратился за советом к Юргену Кучинскому. Тот дал ему связь через свою сестру Урсулу [44] с Семеном Кремером.
44
Урсула Кучинская, она же Руфь Кучинская, Рут Бертон, Рут Вернер — легендарная советская разведчица Соня, завербованная в Китае и работавшая затем в Польше, Маньчжурии, Швейцарии и Великобритании. В начале 30-х годов сотрудничала с резидентурой Рихарда Зорге в Шанхае. В Швейцарии оказывала большую помощь в создании «Красной капеллы».
На
Так была установлена постоянная связь с Фуксом.
Когда сведения от Фукса поступили к наркому Берии, тот был страшно удивлен, что их получила не резидентура НКВД, а ГРУ Красной Армии.
Вызвав П. М. Фитина, Берия поставил перед ним вопрос о передаче Фукса на связь сотрудникам лондонской резидентуры.
— Но военная разведка вряд ли согласится передать нам такой ценный источник, — усомнился Фитин.
— Пусть Горский по-хорошему переговорит с генералом Скляровым, [45] — заметил нарком и тут же пригрозил: — В случае чего пусть намекнут, что лучше не доводить дело до моего вмешательства…
45
Иван Скляров — военный атташе в Лондоне, резидент Главного разведывательного управления Генштаба Красной Армии.
Фитин все понял и принял указание наркома к исполнению. Впоследствии доктор Клаус Фукс стал фигурировать в материалах дела «Энормоз» как агент Чарльз.
Тогда же, в феврале 1942 года, разведка получила сведения о том, что французский ученый-атомщик Фредерик Жолио-Кюри во время вторжения немцев в Париж не покинул свою страну и принял активное участие в движении Сопротивления, превратив свою лабораторию в арсенал парижских маки. [46]
Однако по-прежнему не поступало никаких сведений лишь из Германии. Центр был обеспокоен этим, потому что ранее эта страна шла впереди других по исследованию урана в военных целях. Об этом свидетельствовали и необычные записи в виде формул и графиков по урану и тяжелой воде, которые были обнаружены 22 февраля 1942 года в сумке у убитого под Таганрогом немецкого офицера инженерных войск. По предположению уполномоченного Государственного Комитета Обороны по науке С. В. Кафтанова, фашистский офицер прибыл на оккупированную территорию юга России для поиска урановых месторождений.
46
Французские партизаны, участники Сопротивления.
В мае того же года в ГКО поступает с фронта письмо Флерова на имя Сталина:
Дорогой Иосиф Виссарионович!
Вот уже 10 месяцев прошло с начала войны, и все это время я чувствую себя в положении человека, пытающегося головой прошибить стену…
…Знаете ли Вы, Иосиф Виссарионович, какой главный довод выставляется против урана? — «Слишком здорово было бы».
…Если в отдельных областях ядерной физики нам удалось подняться до уровня иностранных ученых и кое-где даже их опередить, то сейчас мы совершаем большую ошибку…
На первое письмо и пять телеграмм ответа я не получил.
Это письмо последнее, после которого я складываю оружие и жду, когда удастся решить задачу в Германии, Англии или США. Результаты будут настолько огромны, что будет не до того, кто виноват в том, что у нас в Союзе забросили эту работу…
Послание Флерова было направлено на рассмотрение Л. Берии — как члену ГКО. Тот решил показать начальнику разведки, наложив синим карандашом резолюцию на подколотом к письму листочке:
т. Фитину П. М.!
Прошу проанализировать предложения ученого-фронтовика в совокупности с теми материалами, которые у нас имеются по делу «Энормоз», и доложить к 25.05.42 г.
По результатам анализа всех сведений по урановой проблеме Фитину была доложена Квасниковым и Овакимяном обобщенная справка, в выводах которой говорилось:
1. Письмо физика Флерова может стать дополнительным импульсом к решению вопроса о начале работ в Советском Союзе. Но само по себе оно вряд ли возымеет действие на руководство страны, потому что фамилию ученого-фронтовика мало кто знает. Письмо сыграет свою роль, если доложить его т. Сталину вместе с другими разведывательными материалами: в первую очередь это агентурные донесения из Англии Листа и Чарльза, шифровка о поездке в Англию американских ученых по урановой проблеме и радиограмма Ш. Радо по поводу германских ядерных исследований;
2. Учитывая, что в нашей стране крупные ученые не очень-то верят, что в ближайшем будущем можно создать атомное оружие, полагали бы целесообразным вышеперечисленные документы направить для оценки не светилам отечественной науки, а сравнительно молодому, честному и уже довольно известному в ядерной физике ученому.