Нелегалы 1. Операция «Enormous»
Шрифт:
— Но как же так, товарищ генерал, — осмелился он упрекнуть заместителя Судоплатова Наума Эйтингона, — мы там, в Нью-Йорке, рискуя жизнью наших помощников, в неимоверно сложных условиях оперативно добывали особо важную информацию, а она у вас мертвым грузом лежит по три-четыре месяца?
— Мы тоже не сидели здесь сложа руки, — отпарировал генерал. — Мы выполняли не менее важные, чем у вас, задачи по розыску в Германии ученых-атомщиков и вывозу их в СССР…
Скопившиеся в отделе «С» материалы по атомной бомбе Квасников с санкции начальника разведки забрал в свой отдел и привлек к их обработке — снятию фотокопий, переводу текстов на русский язык, анализу и систематизации
Понимая, что по открытой телефонной связи объяснить все помощнику Курчатова по режиму генерал-майору НКВД Николаю Ивановичу Павлову нельзя, Квасников решил поехать к нему, чтобы ускорить реализацию последних разведданных по атомной бомбе. Обаятельный, интеллигентный генерал выслушал его внимательно и сказал:
— Но у Бородина сегодня и завтра ни минуты свободного времени… Я прекрасно понимаю, что у вас разведывательная информация…
— И потому я требую, — перебил его Квасников, — незамедлительно доложить ее Бородину. Тем более что у меня с ним уже была договоренность о ее быстрой доставке. Вы поймите одно, Николай Иванович: запоздавшая информация может оказаться потом бесполезной…
— Ну хорошо. Давайте вместе решать эту проблему. Сегодня его уже не будет здесь, а завтра он выезжает со своей охраной в Кыштым. Единственная возможность показать ваши материалы по дороге на Казанский вокзал. Второй вариант: он может посмотреть их на перроне за несколько минут до отхода поезда.
Квасников сделал большие глаза.
— Не удивляйтесь, Леонид Романович. Игорь Васильевич за неимением свободного времени часто проводит беседы и принимает решения прямо в машине или, как я уже говорил, на перроне вокзала.
— Но на проработку моих материалов потребуются не минуты до отхода поезда, а целые часы, а то и дни…
— Тогда остается только один выход: поехать с ним в Кыштым. Это он тоже позволяет некоторым лицам, когда возникают какие-то неотложные для решения проблемы. Вы можете завтра поехать вместе с ним?
Квасников оторопел от неожиданной постановки вопроса:
— Но у меня же суперсекретные документы! Где же я буду их там хранить?
Павлов улыбнулся и спокойно ответил:
— А он только с такими документами и работает. А что касается их хранения, то можете не беспокоиться: за Бородиным закреплен прицепной спецвагон с рабочим столом и неподъемным засыпным сейфом. Причем этот спецвагон ходит под усиленной охраной чекистов…
— Но я уже не смогу забронировать билет…
— Не надо ничего бронировать. В вагоне Бородина имеются гостевые спальные места. Кстати, ваша разведывательная информация однажды уже рассматривалась в пути следования на Урал. Тогда Бородина в числе других лиц сопровождала, кажется, ваша коллега майор Потапова…
— Да, она сотрудница нашего отдела, — подтвердил Квасников. — Хорошо, я согласен поехать с ним на Урал…
Дважды Леонид Романович сопровождал
За успешную работу по добыванию секретной информации и ее реализацию начальник разведки представил Квасникова к правительственной награде. В подготовленном по этому поводу документе отмечалось:
«…Тов. Квасников в годы войны принес огромную пользу укреплению обороноспособности нашего государства. Возглавляемое им подразделение разведки в Нью-Йорке сэкономило стране не одну сотню миллионов госсредств. Им было начато и продолжено получение документальных материалов о производстве ядерных взрывчатых веществ и конструкции американской атомной бомбы, добыто много ценнейшей информации по вопросам радиоэлектроники, аэродинамики и химии…»
Когда Берия получил от Меркулова наградное представление, то он немедленно вызвал к себе Фитина.
— Не о том ты человеке заботишься, Павел Михайлович, — сердито обронил он. — Я думаю, не спустить ли Квасникова в подвал, а ты поднимаешь его…
Фитин, почувствовав, как по спине пробежала дрожь, промолчал.
— Да-да, Павел Михайлович, в подвал, — изменив тон, почти ласково добавил Берия. — Ты знаешь, я слов на ветер не бросаю… — И на глазах Фитина он порвал наградное представление на Квасникова. — Впредь советую тебе ориентироваться на других людей.
Такой была благодарность человека, который стоял за дирижерским пультом всех атомных дел, благодарность за самоотверженный, полный риска труд разведчика, добывающего в сложных условиях заграницы бесценную информацию для советских ученых. И в дальнейшем едва ли не при каждой встрече Берия обещал Квасникову «спустить его в подвал». Конечно, это образное выражение можно было бы расценить как плоскую шутку, но Квасников, Фитин [123] и многие другие сотрудники НКГБ хорошо знали истинную цену подобным шуткам Берии.
123
В июне 1946 года строптивый генерал П. М. Фитин по личному указанию Берии был освобожден от должности начальника внешней разведки и направлен заместителем уполномоченного МГБ СССР в Германии. В 1947 году он в очередной раз был понижен в должности и назначен заместителем начальника областного Управления в Свердловске, а затем был переведен в Алма-Ату. Впоследствии не без ведома того же Берии был уволен из органов госбезопасности без пенсии, так как не имел к тому времени соответствующей выслуги лет. После суда над Берией ему удалось устроиться директором фотокомбината в Москве, где он проработал до последнего дня своей жизни, умер он в конце декабря 1971 года.
После предательства шифровальщика в Оттаве Игоря Гузенко и многочисленных его допросов в Феврале 1946 года были арестованы агенты советской разведки ученые-атомщики Аллан Нан Мэй, Израэль Гальперин и еще двадцать ранее подозревавшихся канадских граждан. При аресте Гальперина в руки полиции попала его записная книжка, в ней среди других значилось несколько фамилий агентов, в том числе находившихся и в США. Фамилия Чарльза — доктора Клауса Фукса была записана рядом с фамилией его сестры Кристель. Эти данные были доведены до ФБР, что и послужило поводом для начала расследования шпионской деятельности Советского Союза в США.