Неликвиды
Шрифт:
– А что мне делать? – Андрей казался беспомощный и растерянным. И милым.
– Всё просто. Поступай правильно. Как человек. И почитай Энциклопедию. На букву «Л» и букву «П»,.
– На «П»? А там что?
– Природа. Все пока.
Марина забросила сумку на плечо и быстро пошла в сторону дома, горящим затылком ощущая на себе взгляд Андрея.
Мама была дома. Пахло пирогом. С ревенем. Мама редко приходила домой так рано. А ещё реже пекла пирог с ревенем. Этот пирог напоминал ей о Марининой бабушке – маминой маме. Мама грустила, когда его пекла.
За Катей мама не ездила. Впервые за долгие месяцы Марина оказалась с мамой наедине. Совсем как в детстве. Очень давно. Мама тогда ещё не работала в Офисе в Педагогическом отделе, а сидела дома, пекла пироги и делала из старых тряпок смешных зайцев с пуговичными глазами. Где-то в Катиных игрушках должен был сохраниться один из тех зайцев. Поискать что ли?
Мама выглянула из кухни. На ней был огромный фартук с Эйфелевой башней. Мама пахла пирогом.
– Мой руки и садись за стол. Чай будем пить.
Мама пыталась казаться бодрой, но Марина сразу поняла, что она все знает. Оповещение о списание баллов, особенно если ребёнок ушёл в минус, сразу же поступает на браслет родителей. И папа знает. Вот почему она примчалась с работы. Ещё бы! До этого у Марины никогда не было проблем с суточной нормой. Никогда. Обычно она, несмотря на расходы, стабильно увеличивала свой счет.
Руки Марина мыла долго. Размышляла, стоит ли говорить маме, что в минус она ушла из-за новенького, или лучше покорно принять наказание и не ябедничать? Ябедничать плохо. Перекладывать вину на другого человека – плохо. Могут списать ещё десяток баллов, тогда Дисциплинарной комиссии точно не миновать.
Марина прошла на кухню и села за стол, отметив, что мама накрыла деревянную столешницу голубой скатертью и достала старый бабушкин сервиз. Он был сделан из фарфора, и несколько чашек из набора уже разбились. Очень непрактично. Обычно семья Маркиных ела из безопасной одноразовой посуды, которую потом сдавали на переработку. Из фарфоровых чашек Марина не пила чай очень давно.
Пирог мама тоже выложила на блюдо. Большое овальное блюдо с красными полевыми цветами по кайме.
– А чай мы будем пить из самовара, – мама подмигнул Марине.
Из самовара? Это шутка? Ни у кого нет самовара. Это неудобно, и, скорее всего, неэкологично. Хотя точной информации на этот счет у Марины не было.
Итак, ни у кого нет самоваров, а у Маркиных есть. Мама поставила на стол пухлый медный самовар с красивым витиеватым носиком. Самовар блестел, и Марина увидела в нем свое искаженное отражение. Видимо, мама натерла его до Марининого прихода. Она что вообще на работу не ходила? Когда все успела?
Чай из самовара оказался вкусный. Или это все из-за фарфоровых чашек? В любом случае, такого вкусного чая Марина никогда не пила. Себе мама тоже налила чай, но не притронулась к нему. В старом самоваре не было режима «радости». Марина обеспокоенно посмотрела на кофемашину. Маме уже пора бы выпить свой кофе.
Если мама и поняла значение Марининого красноречивого взгляда,
– Мама, перестань! – не выдержала Марина. – Давай уже, начинай. Я знаю, что виновата. Я сделаю все, чтобы такого не повторилось. Обещать точно не могу, но я постараюсь.
– Ты о чем? – удивилась мама.
Марина кивнула на браслет.
– О моем сегодняшнем поведении. Но все не так страшно, правда. Я все исправлю. Постараюсь все исправить.
Неожиданно мама засмеялась.
– Ты про баллы что ли? – она махнула рукой, – Забудь. Я прекрасно тебя знаю. Уверена, что ничего серьезного не произошло.
Марина облегченно выдохнула, но тут кое-что вспомнила.
– А папа? Он сердится? Он звонил.
Мама помрачнела.
– Я не знаю, – честно ответила она, – Папа не звонил. Но даже если он расстроится, мы все ему объясним, и он успокоится.
Марина отодвинула чашку.
– Тогда в чем дело?
– А в чем дело? – снова удивилась мама.
– Ну, чашки, самовар, скатерть. Это же не просто так? Да?
– Не просто, – подтвердила мама.
– Так что же случилось, скажи!
– Мне пришло сообщение от Сестры.
Марина остолбенела и почувствовала, что заливается краской. От ушей до ключицы. Конечно, Сестра. Она и думать забыла об этом недоразумении. И уж тем более удивительно, что мама так отреагировала на обычное рядовое оповещение. Когда год назад Марина простудилась во время соревнований по гимнастике, Сестра просто выписала ей пилюли и стандартно отправила сообщение родителям. Тогда мама отчего-то самовар не доставала.
– Не бойся. Я просто хотела узнать, как ты?
Марина пожала плечами. Сейчас, когда Андрея не было рядом, по шее мурашки бегать перестали. Было немножко стыдно перед мамой. И только.
– Я в порядке.
Мама нахмурилась.
– Ты приняла таблетку, да? Сестра ничего об этом не писала.
– Таблетку? – ах, да, точно. Сестра предлагала ей лекарство для снятия симптомов. – Нет, я ничего не принимала. Я сказала, что подумаю.
– Ой, как хорошо! – вырвалось у мамы, но она тут же поправила себя, – Нет, конечно, это тебе решать, но мне кажется, если ты, конечно, позволишь дать тебе совет. Можно?
Марина кивнула, не поднимая на маму глаз.
– Мне кажется, ты должна это пережить. Если мальчик действительно тебе нравится, то эти чувства навсегда останутся с тобой, а потом станут приятным воспоминанием. А если нет, то и лекарство не понадобится. Понимаешь?
Марина опять кивнула.
– Я подумаю, мама. Я тебя поняла. Можно я пойду в свою комнату?
– Конечно, – мамин голос прозвучал расстроенно. Похоже не такого разговора она ожидала.
У Марины не было привычки закрывать дверь. Бросив на кровать сумку, она осторожно вытащила из неё подснежник. Он печально склонил свою белую головку к постаревшим листьям. Надо поставить его в воду, иначе до утра ему не дотянуть. Бережно, как пушинку, положила она цветок на ладонь и спустилась обратно на кухню.