Нелинейная зависимость

Янковский Дмитрий Валентинович

Лом, конечно, подошел бы лучше всего, но он остался далеко, и вспоминать о нем не имело смысла.

Побродив по округе, Андрей нашел сломанный черенок от лопаты, который явно не был рассчитан на предполагаемое усилие, и рычаг железнодорожной стрелки. Вот его можно было попробовать.

Андрей присел возле вагона, уперся им в буфер, а конец, для упора, вогнал под шпалу. Так дело пошло легче — колеса с трудом сдвинулись с места, скрипя проржавевшими буксами.

— Еще… — сам себя подбодрил Андрей. — Хотя бы пару шагов!

Он сменил

точку опоры на другую шпалу и еще сдвинул вагон. Тот норовил съехать на старое место, но это Андрею как раз было на руку. Кряхтя и ругаясь, скользя по траве босыми ступнями, он сдвинул вагон метра на два, подпер рычагом и отдышался, готовясь к главному. Наконец решил, что готов. Он вырвал рычаг, отбросил его в сторону и упал на колени, прижав цепь к рельсу. Колесо накатилось на нее, готовое перекусить ребордой…

И застряло. Видимо, не хватило инерции.

— Твою мать… — не на шутку перепугался Андрей, пробуя выдернуть прижатую колесом цепь.

Ничего не получилось — застряло крепко. Андрей так и остался в позе мусульманина, совершающего намаз.

Очень скоро затекла спина, и без того утомленная работой ломом. Колени и локти начали болеть от нестерпимой нагрузки. Андрей понял, что придется звать на помощь, другого выхода просто не было. Стало до слез обидно, что сам себя поставил в столь идиотскую ситуацию. А ведь мог запросто дождаться темноты и добраться до кого-нибудь из знакомых. До Артема, например. Других знакомых, которые приняли бы его в таком виде, не припоминалось.

Не спеша надвигались сумерки.

Понимая, что ночью звать кого-то на помощь будет уже бессмысленно, Андрей попробовал кричать, но обожженное перцовым экстрактом горло выдавало лишь негромкое сипение. Налетел порыв ветра и, словно в издевку, задрал ночную рубашку, оголив онемевшую задницу.

Андрей уперся лбом в рельс и заревел, как в детстве, уже не стесняясь никого, даже самого себя. Это были слезы страха, отчаяния и жалости к самому себе.

Со стороны дороги послышался рокот нескольких мощных мотоциклетных двигателей. Андрей прислушался. Басовитое урчание приближалось. Повернув голову, он заметил сначала мелькание фар, а затем на поляну медленно выехали три байкерских мотоцикла — размалеванных, обросших мехом и кожей, с высокими рулями, загнутыми на манер буйволиных рогов. На двух виднелось по одному седоку, а на третьем мотоцикле, кроме водителя, сидела девушка в обтягивающем черном комбинезоне. Голова ее была выбрита по последней моде и напоминала бильярдный шар с рыжими кисточками возле ушей.

От такой компании не стоило ожидать ничего хорошего, поэтому Андрей затаился, насколько это было возможно. Слезы еще лились из глаз, но всхлипывания пришлось сдерживать. Где-то недалеко за его спиной байкеры заглушили моторы. Мышцы Андрея судорожно сжались, но, похоже, компания не заметила его.

— Может, поедем дальше? — спросил один совершенно мальчишечьим голосом.

— На фиг, — с хрипотцой ответил другой. — Клевое место.

— Хочу

здесь! — заупрямилась девушка. — Мне нравятся эти развалины. Это так эротично — брошенный поезд посреди леса.

Андрей их видеть не мог. За спиной, совсем близко, раздавался только звон бутылок, смех и отборная ругань. Затем затрещали обламываемые сучья, а еще чуть позже запылал костер, разбрасывая повсюду дрожащие отблески пламени. Два желания отчаянно боролись в нем — затаиться и позвать на помощь. Против первого выступало тело, скрюченное и страдающее, а против второго восставал разум. Разум осознавал, что байкеры грубы и необразованны, что они не склонны к состраданию, зато наверняка склонны к насилию.

Андрей явственно представил, как он позовет на помощь и как байкеры станут потешаться над ним, и лить ему на голову пиво, и мочиться на него, а перед отъездом вставят в анус бензиновый шланг и напишут фломастером на ягодицах: «Слоник».

Разум порекомендовал телу сидеть как можно тише.

Костер пылал, компания за спиной веселилась, готовила шашлыки, пила пиво и разухабисто танцевала под плеер. Затем речь пошла про марихуану, а еще чуть позже — про секс. Обсуждали какого-то Свиста, который переспал с Тоськой, а она от него залетела, а он, гад, даже денег ей не дал на аборт.

— Надо его самого трахнуть, — задумчиво подвела итог девушка. — Чтобы понял женскую долю.

С ней пьяненько согласились, решив, что Свист действительно падла и надо ему подкусить тормозной тросик при случае. А Тоське нужно скинуться на аборт или усыновить пацана всем стадом.

— А если девка родится? — спросил мальчишечий голос.

— Тогда удочерить, — покровительственно ответил хрипловатый басок.

Они еще помыли кости знакомым, обсуждая в основном любовные похождения обоих полов. Они чавкали мясом, громко сопели папиросами с коноплей, гулко заглатывали пиво и хохотали над пошлыми анекдотами.

Потом наступила короткая тишина.

— Народ, меня глючит или это голая жопа торчит из-под поезда? — задумчиво спросил обладатель хриплого голоса.

— Гонишь? — удивилась девушка.

— Нет, точно жопа! — подтвердил мальчишечий голосок.

Андрей зажмурился и напрягся, слушая приближающийся звук шагов.

— Вот прикол… — Тощий байкер в джинсах и майке навис над Андреем. — Мужик, ты живой?

— У него клешни в наручниках, — понял его грузный товарищ, весь затянутый в кожу.

— Просто так людей кверху жопой в лесу не оставляют, — насторожилась девушка. — Может, это Красавчик Рекс?

— Эй, мужик! — Грузный легонько пнул Андрея по ягодице. — Ты будешь говорить или нет?

— Буду, — неохотно буркнул Андрей.

— Смотри, разговаривает! — развеселилась девушка. — Его что, в муке изваляли?

— Похоже, это цемент. — Тощий брезгливо провел пальцем по руке Андрея возле самых наручников. — Изваляли в цементе и привязали к рельсам.

— Никто меня не привязывал, — попробовал объяснить Андрей.